Читать книгу - "Черчилль - Франсуа Бедарида"

Во-вторых, в трудную минуту между лидером и народом возникла сильнейшая эмоциональная связь, соединившая Черчилля и Британию узами почти мистической верности. В результате возник культ личности героя, облекший его высшей властью. И снова налицо все доказательства всеобщего и стихийного доверия британского народа премьер-министру Черчиллю. Не только результаты социологических опросов, но и свидетельства очевидцев и архивные документы единогласно подтверждают, что так оно и было с весны 1940-го по весну 1945 года. Судя по всему, это всеобщее благоволение продолжалось недолго. Его хрупкость и недолговечность подтвердились на выборах 1945 года, однако к тому моменту исторические условия в целом переменились — фашизм был разгромлен, другие факторы стали решающими и обусловили падение лидера. Зато в народной памяти нерушимые узы, связавшие Британию и ее героя в годы войны, продолжали существовать. Они существовали, пока герой был жив, они существуют и после его смерти.

В-третьих, этот божий дар необходимо было сделать явным для окружающих и возвести в степень культа. А уж в этом Черчиллю не было равных. В самом деле, искра божья, о которой идет речь, могла и погаснуть, поэтому тому, в ком она еще теплилась, необходимо было поддерживать ее положительной социальной динамикой, с тем чтобы раздуть искру поярче и сделать видимой для всех посредством красноречивых символов. Допустим, что первым условием харизматического лидерства и вправду было проявление своих исключительных качеств, чуть ли не способностей медиума. Однако помимо этого необходимо было еще и наглядно продемонстрировать свои таланты — выступая в парламенте или по радио, тиражируя свои фотографии или мелькая в телевизионной хронике, изобретая собственные атрибуты, ставшие частью легенды (поднятые в знак победы средний и указательный пальцы, неизменная сигара во рту, появление на публике во всевозможных костюмах)...

Как бы то ни было, а Макс Вебер первым заявил, что эти три вида воздействия — традиционное, законное и харизматическое — не только не являются взаимоисключаемыми (тем более что ни один из этих типов не встречается в чистом виде), но часто образуют всевозможные сочетания^[434]. В этом случае нетрудно доказать, что Черчилль и в самом деле пользовался всеми тремя способами воздействия. Что касается традиционной власти, то очевидно, что представитель высшей аристократии, отпрыск одного из самых знатных родов Королевства, потомок национального героя герцога Мальборо всегда пользовался авторитетом в силу своего происхождения, своего общественного положения и своего громкого имени. Больше того, в британском обществе сильным мира сего всегда оказывалось глубокое почтение. Поэтому статус патриция обеспечивал Черчиллю неизменное уважение и преданность, чуть ли не набожное почитание, которое если и не всегда проявлялось явно, то подспудно присутствовало на протяжении всей его карьеры и уж тем более, когда он возглавлял государство.

В то же время Черчилль являл собой образец законного воздействия, поскольку его избрали премьер-министром добровольно, демократическим путем, указанным в конституции. В этом отношении его карьера воплощала и служила ярким примером британской политической культуры. Он унаследовал не только голубую герцогскую кровь, но и рациональные принципы демократической логики. В душе Черчилль всегда был верным сторонником парламентского режима, всегда тщательно соблюдал правила и обычаи, принятые в парламенте. В этом был залог его соответствия требованиям закона, его безупречного имиджа поборника конституции.

Тем не менее в отличие от других британских государственных деятелей, с успехом оказывавших традиционное и законное воздействие, Черчилль был лидером, освоившим все три веберовских типа власти. Божий дар определял его характер и его поступки. Соблюдение традиций, закона и личное обаяние позволили ему занять исключительное место в истории. Эти три фактора объясняют «маятниковое движение» — если использовать терминологию Макса Вебе-ра — между доводами рассудка и харизмой в его отправлении власти и оказании сильнейшего влияния на окружающих. Известно, что харизма провоцирует вторжение иррационального в историю. Если бы не эта «божья благодать», было бы непонятно, откуда взялось в 1940 году все случайное и непредвиденное в процессе рационализации, развернувшемся в XX веке в Англии, да и в других современных обществах. Словом, не обладай Черчилль харизмой, его судьба утратила бы свою исключительность и великий человек опустился бы до уровня самого обычного смертного.