Читать книгу - "Жизнь русского обывателя. От дворца до острога - Леонид Беловинский"

Горожане в лице императора и высшей бюрократии управляли страной, горожане служили, горожане торговали. Но кому то ведь надо было и работать руками, то есть производить так называемые материальные ценности. Для этого в городах, посадах, местечках и заводских поселениях и скапливался весьма неоднородный по составу рабочий люд – работные люди, как их называли в старину.

Преимущественно по окраинам городов вокруг предприятий скучивались по зажиточному крепкие или, напротив, ветхие и убогие дома-избы городских рабочих – рабочие слободы. С началом урбанизации и появлением многоэтажных доходных домов масса рабочих снимала углы или даже небольшие квартиры. Но имелся и особый тип коллективного, так сказать, рабочего жилища, также участвовавший в формировании облика русского города, – рабочая казарма.

Там, где скапливались массы временных рабочих-сезонников, например в районах каменноугольных шахт и рудников, владельцы предприятий строили легкое дешевое жилье для сезонников по типу солдатских казарм: огромное неразгороженное помещение, с одним проходом сбоку или в центре или с двумя проходами, заполнялось в два яруса дощатыми нарами, стоявшими в два-три ряда. Обычно у таких казарменных жильцов не было ни постели, ни постоянного места для сна, и спали здесь нередко посменно, в соответствии с рабочими сменами. Немногим лучше могло быть обиталище и постоянных рабочих, даже и в больших городах: «Мастерская, – вспоминал рабочий-слесарь, – находилась в доме Шаблыкина, угол Тверской и Газетного переулка, место бойкое, центр города… В мастерской работало 16 мастеров и 19 мальчиков. Спальня была для всех общая, внизу были общие полати-помост, и мастера спали на них вповалку, рядышком все 16 человек. Между полатями и стеной – аршинный проход, над полатями нижними были верхние полати для учеников, которые спали тоже вповалку. Все кишело паразитами – вшами и клопами… Осенью 1882 года хозяин наш перевел мастерскую в свой дом, на Житную улицу. Здесь условия жизни для рабочих стали лучше: в спальнях были сделаны койки-нары, одна нара на двух человек, перегороженные посередине доской; проходы спальни были просторные ‹…›. В 1886 году я… поступил работать в другую мастерскую – слесарное заведение Куприянова на 4-й Ямской. Здесь распорядки были даже хуже той мастерской, где я работал раньше… Рабочих работало около 40 человек. Спальни были очень скверные…» (184; 392–393, 395).

Фабричные рабочие за обедом

Однако в конце XIX в. некоторые предприниматели для постоянных квалифицированных рабочих стали строить капитальные каменные благоустроенные казармы, часто двухэтажные. Из просторного вестибюля на второй этаж вела широкая лестница, оба этажа были с очень высокими потолками, широкими, хорошо освещенными через торцовые окна коридорами и довольно просторными комнатами, рассчитанными на одну семью; разумеется, одинокие рабочие жили в таких комнатах по несколько человек. Например, познакомиться с такой казармой можно в текстильном Орехово-Зуеве под Москвой, где, кроме того, сохранились фабричная школа для детей рабочих и больничный городок с великолепными корпусами и палатами, которым может позавидовать любая современная больница. А вот сделанное московским студентом-юристом описание Раменской текстильной мануфактуры 1890-х гг. (ее огромные краснокирпичные корпуса с датами постройки на фронтонах может увидеть проезжающий по Казанской железной дороге пассажир): «После обеда мы осмотрели… жилища рабочих: комнаты чистые и просторные для семейных, которым позавидует любой московский студент. В просторных коридорах устроены очаги с отдельной для каждой семьи заслонкой, чтобы не было ссор. Отопление этих очагов было центральным, и кушанья готовились горячим воздухом. Для холостых рабочих были общежития, гораздо лучше содержавшиеся, чем студенческие. Для фабричных рабочих были школа, больница, аптека, баня, театр, качели, каток, ледяные горы. Благодаря таким заботам не было текучки рабочей силы. Всякий, кто попадал на Раменскую мануфактуру, оставался там навсегда, и квалификация рабочих была очень высокой» (122; 147).