Читать книгу - "Сто голосов - Скотт Макконнелл"

Дуэйн Эдди, гитарист, лауреат премии «Грэмми», член Зала славы рок-н-ролла. Многочисленные записи 1950-х — начала 1960-х годов сделали его самым успешным и влиятельным инструментальщиком эры рок-н-ролла. К числу самых знаменитых его альбомов относятся Призыв к мятежу (Rebel Rouser), Потому что они молоды (Because They’re Young), Сорок миль по скверной дороге (Forty Miles of Bad Road), а также темы известных телешоу Have Gun — Will Travel и Peter Gum. Он встречался с Айн Рэнд в феврале 1967 года.

В интервью участвовал также Гарри Бинсвангер (друг Айн Рэнд, философ-объективист и поклонник Дуэйна Эдди).

Дата интервью: 9 марта 1999 года.

Скотт Макконнелл: Каким образом вы познакомились с произведениями Айн Рэнд?

Дуэйн Эдди: Я купил Источник в книжном магазине в возрасте примерно двадцати трех лет. К тому времени я уже один раз прочел эту книгу, но теперь перечитал еще раз и заинтересовался по-настоящему. После этого я купил и прочел Гимн, Мы живые и Атлант расправил плечи.

Источник, возможно, особенно заинтересовал вас отношением к искусству или личности художника?

Да. Я чту решение Говарда Рорка взорвать квартал Кортленд, и охотно проделал бы то же самое с некоторыми моими пластинками, выпущенными в перезаписи и тем самым испорченными. Компании, занимающиеся музыкальными записями, перезаписывают мои старые выступления для комплектов или новых CD, и для этого запись следует обновлять. Этот процесс может изменить микширование и всю концепцию первоначальной записи. Молодые всезнайки, работающие сегодня в звукозаписывающих компаниях, говорят: «Раньше не умели записывать так как надо» — и продолжают менять первоначальные записи в соответствии с собственными представлениями о звуке. Мне хотелось бы получить возможность уничтожить эти версии или хотя бы исправить их. Я смог участвовать в обновлении одного комплекта, выпущенного фирмой Rhino Records, — Twang Thong: The Duane Eddy Anthology, и только эта запись передает сегодня мою аутентичную музыку. Не думаю, чтобы сегодня кто-то осмелился сказать нечто вроде «старые мастера не умели рисовать картины» и на этом основании отправился исправлять старинные полотна, просветляя их или делая более яркими прячущиеся в тени участки. Однако именно это проделывается в наши дни.

Быть может, в романе Атлант расправил плечи и других романах имелись особые места или аспекты, особенно интересовавшие вас?

В Атланте меня интересовало буквально все. Этот роман прояснил мою жизнь, он буквально ошеломил меня. Я по-прежнему перечитываю его хотя бы раз в год, a Источник каждые два года. Впервые прочитав Атланта, я настолько полюбил эту книгу, что, когда в Калифорнии, где я тогда жил, появились объявления о собраниях объективистов, стал посещать их. Это было в 1963-м или 1964 году. Когда к нам приехал с лекцией Натаниэль Бранден, я познакомился с ним.

Сценки с Ричардом Галлеем, композитором из Атланта, как-нибудь повлияли на ваше отношение к музыке?

Я ощущаю известное сродство с ними. И думаю, что теперь, достигнув его возраста, соглашаюсь с его позицией более полно, чем когда впервые читал эти сценки.

Как вы познакомились с Айн Рэнд?

Это произошло в феврале 1967 года. В то время мне было двадцать восемь лет. Я сообщил Натану, что на какое-то время задержусь по делам в Нью-Йорке по дороге в Лондон, и он сказал: «Отлично, пообедаем вместе». Так что я явился на обед в его квартиру, он жил тогда в том же доме на 34-й стрит, что и мисс Рэнд.

Натан просил меня приехать пораньше, и когда назначенное время начинало уже приближаться, послышался стук в дверь. Ее открыли, и за ней оказались мисс Рэнд и Фрэнк O’Коннор. Для меня это был огромный сюрприз.

Какое впечатление произвела на вас мисс Рэнд?

В жизни мне довелось встречаться со многими звездами, в том числе Фрэнком Синатрой и Элвисом Пресли, и она обладала теми же качествами — внешним видом, искрой, уверенностью в себе и душевным теплом, что становилось очевидным с первого взгляда.

Мистер O’Коннор произвел на меня впечатление очень спокойного и достойного человека — типа Гэри Купера. Недолго побродив по комнате, он скоро нашел кресло и устроился в нем. Он держался очень дружелюбно и очень тихо. Он казался довольным тем, что мисс Рэнд была окружена всеобщим вниманием, ему было приятно следить за ней и реакцией собравшихся на нее. Она была куда более активна, подошла ко мне и завела разговор. Я сказал ей: «Мне хотелось бы, чтобы вы перебрались в Калифорнию, и мы могли бы там чаще видеться с вами». Она ответила: «Я подумывала об этом, но поняла, что никогда не покину Нью-Йорк». Я попытался распропагандировать ее и сказал: «Согласно моему опыту, когда я переезжаю через Миссисипи, направляясь на запад, то словно выбираюсь из-под одеяла; все словно бы открывается передо мной». Она ответила: «Забавно сказать, но я испытываю примерно те же самые чувства, — но когда возвращаюсь оттуда сюда. Здесь я ощущаю себя живущей в большом саду». А потом со смехом проговорила: «Однако не могу сказать, что нахожу в этом какой-то философский смысл!» Такой она была. Она часто шутила и легко смеялась. Когда настало время обеда, она спросила меня о том, где я сижу, и объяснила: «Я хочу сесть рядом с почетным гостем», эти слова доставили мне особое удовольствие, и я почувствовал себя непринужденно в ее обществе.

Потом она повела всех нас наверх, в ее квартиру, чтобы показать нам новые картины Капулетти^[260] и проиграть мне свою любимую песню.