Читать книгу - "Чрезвычайные происшествия на советском флоте - Николай Черкашин"

За последний куплет получил тогда ещё матрос Полухин трое суток ареста — за «пропаганду против сверхсрочной службы». Тем не менее и Вадим Полухин, и Вениамин Матвеев остались на флоте надолго. Полухин ушёл на сверхсрочную в морскую авиацию, летал на Ту-16 командиром огневых установок — это в самом хвосте воздушного ракетоносца. Потом снова вернулся на подводные лодки, с голубыми авиационными погонами спустился в центральный пост — ещё переаттестовать не успели.

— Это что за летуны у нас тут объявились? — грозно встретил новый старпом старого боцмана. И только потом оценил «летуна» за преданность кораблю и флоту.

Мичман Вениамин Матвеев:

— Проверяли на том погружении всё, что можно было проверить. В том числе и систему порохового продувания балластных цистерн. С такой глубины никаким сжатым воздухом не продуешься — только силой пороховых газов. Всплыли, точнее вознеслись, с глубины 800 метров за 30 секунд.

Контр-адмирал Чернов поднял перископ и чертыхнулся — всё вокруг серое, непроглядное.

— Штурман, что у тебя с перископом? Поднять зенитный!

Подняли зенитный перископ — всё то же, кромешная мгла.

Отдраили верхний рубочный люк — зачихали. Всё в пороховом дыму. Лодка всплыла в облаке дыма. Но всплыла! С немыслимой до сей поры глубины. С помощью новейшей системы всплытия. Всё подтвердилось, всё оправдалось.

О выполнении важнейшего испытания было доложено Главнокомандующему ВМФ СССР Адмиралу Флота Советского Союза С.Г. Горшкову и членам правительства… О том небывалом и до сих пор непревзойдённом рекорде не трубили в газетах. О нём узнали лишь тогда, когда атомная подводная лодка К-278 навсегда скрылась в пучине Норвежского моря, быть может, в той самой, где и был поставлен главный мировой рекорд подводного судостроения в XX веке.

Ну ладно — секретность… Но то, что экипаж не наградили за такое свершение, — вот это в голове не укладывается. Почему?

Мичман Вениамин Матвеев:

— Перед погружением адмирал Чернов сказал: либо всех наградят, либо никого. Так оно и вышло — никого. А дело в том, что мы в Норвежском море получили радио — вернуться в базу и принять на борт московских адмиралов. Чернов возвращаться не захотел, записал в вахтенный журнал — «управление подводной лодкой беру на себя» — и велел погружаться. «Наездников нам не надо», — сказал он.

Правда, позднее командир наш, капитан 1-го ранга Зеленский, получил орден Красной Звезды, а Чернов — Октябрьской Революции. Но это было на степень ниже того, на что представляли. Командир-то шёл на Героя…

Полковник медицинской службы Евгений Никитин, автор книги «Холодные глубины», высказался на этот счёт более определённо:

— Вернувшийся с испытаний корабль посетил командующий Северным флотом адмирал И.М. Капитанец. Он поздравил всех с успешным проведением главных испытаний, назвал экипаж перед строем «экипажем героев» и приказал представить всех его членов к государственным наградам.

Наградные листы на членов экипажа были оформлены и переданы командующему флотом. Однако награждение героев-подводников не состоялось. Возразило политуправление флота, которое не увидело заслуги экипажа в покорении боевой подводной лодкой тысячеметровой глубины. Не увидело, возможно, потому, что, кроме политработника В. Кондрюкова (штатного замполита К-278. — Н.Ч.), в списке представленных к наградам не было ни одного политотдельца. Не поняли работники политуправления, что рождался качественно новый подкласс подводных кораблей…

А потом и вовсе никто не захотел говорить о наградах — К-278, «Комсомолец», навсегда ушёл в ту бездну, в которой и поставил некогда свой мировой рекорд…

Увы, о том уникальнейшем достижении ТАСС не сообщил. И фамилия командира, совершившего это немыслимое погружение, не стала достоянием широкой гласности. Назову её как архивное открытие в надежде, что однажды она войдёт во все учебники морской истории и монографии — капитан 1-го ранга Юрий Зеленский.

К стыду своему, при нашей единственной с ним встрече я не смог сказать ему слова, достойные его подвига. Мы спорили… Это было в первые дни после гибели «Комсомольца». В полном отчаянии от такой потери (там, в Норвежском море, погиб и мой добрый сотоварищ — капитан 1-го ранга Талант Буркулаков) подводники и инженеры, журналисты и спасатели сходились стенка на стенку. Спорили обо всём — виноват ли экипаж Ванина, надёжно ли была спроектирована и построена лодка, вовремя ли пришли рыбаки-спасатели, почему не сработала как надо спасательная служба ВМФ… Ломали копья точно так же, как спустя десять лет придётся ломать их во дни трагедии «Курска». Копья ли? Скорее старые грабли, наступать на которые уж до бешенства больно и обидно… На такой вот ноте мы и расстались. «Безлошадный» Зеленский отбыл вскоре в Северодвинск, на его карьере был поставлен крест, поскольку он стал перечить выводам Правительственной комиссии и посмел не только иметь своё особое мнение, но и публично его высказывать.

Где-то на Белом море, тихо и безрадостно закончил он свою флотскую службу капитаном-диспетчером заводской гавани в Северодвинске…

А имя его должно быть в Пантеоне подводного флота России. Национальный герой. Увы, не признанный и никому не известный, как и большинство героев нашего флота. Их постигла судьба героев Первой мировой войны. Тогда грянул октябрьский переворот и начался новый отсчёт времени, новый счёт заслугам и подвигам. Нечто подобное произошло и после августа 1991-го. До того — режим секретности, после того — режим ненужности…

И всё-таки капитан 1-го ранга Юрий Зеленский был первым в мире подводником, который увёл свой корабль за километровую отметку глубины. Запомним это навсегда.

По счастью, мне довелось снова встретиться с Юрием Зеленским. На сей раз не второпях, основательно — в петербургском клубе моряков-подводников. Бывшему командиру К-278 в признание его бесспорного подвига общественная организация — Академия проблем безопасности, обороны и правопорядка — вручала орден Петра Великого I степени. Это было в 2005 году. В кают-компании Клуба собрался весь цвет подводного флота России — боевые адмиралы и командиры подводных лодок. Они аплодировали пожилому скромному человеку в гражданском пиджаке. Это было очень похоже на то, как встречали когда-то в Кронштадте Александра Маринеско, вышедшего из глубокой житейской тени к своим боевым собратьям

27 лет провёл Зеленский в Северодвинске. В оные годы на такой срок ссылали в эти края за тяжкие преступления. А его — за подвиг. Впрочем, свою северодвинскую службу Зеленский наказанием не считал — он принимал и испытывал там новейшие атомные подводные лодки — целых восемь «корпусов», как говорят корабелы. С его лёгкой и опытной руки пошли бороздить они океанские глубины.