Читать книгу - "Клады Отечественной войны - Александр Косарев"

В доказательство данной теоретической посылки я приведу всего два факта, которые мне к тому времени были известны. Факт первый. Когда в 1941 году немецкая авиация бомбила наши войска, отходящие на восток от Круглого, в свежих воронках находили непонятно откуда взявшиеся там серебряные предметы церковного обихода. Теперь-то нам ясно, откуда они там взялись, — их зарыли отступающие в 1812 году «могилёвцы». Это была другая (не кассовая) часть Могилёвского обоза, которая была спрятана вовсе не в роще вблизи мельницы, а некоторое время спустя (может быть, всего через несколько часов) вблизи самого тракта Копысь — Круглое.

Факт второй. Я не раз задумывался над одним совершенно непонятным историческим эпизодом. Как, с помощью каких таких на удивление свежих сил, французы смогли отбить Борисов обратно, после того как данный город 21 ноября внезапной утренней атакой заняли войска Павла Васильевича Чичагова? Откуда это у них взялась свежая конная дивизия и довольно многочисленная артиллерия? — недоумевал я. Откуда совершенно внезапно появились тысячи свежих лошадей и людей, пребывающих, в отличие от прочих крайне изнурённых войск, в полной боевой готовности? А вот, оказывается, откуда они появились, — из Могилёва пришли! И появились они в Ставке Наполеона как раз вовремя, едва тому доложили посыльные, что Борисов с его стратегически важными мостами через Березину внезапно занят неприятелем.

Таким образом, столь мучившая меня историческая головоломка, кажется, разрешалась вполне логично и к всеобщему удовольствию. Все части доселе разрозненной картины данной кладоискательской легенды сложились почти идеально. Я рассуждал следующим образом. Колонна французских войск, выйдя из Могилёва, вначале продвигалась до Копыси, стремясь поскорее выйти на дорогу Смоленск — Борисов. Но, встретив противодействие русских частей на подходе к Орше, данная колонна была вынуждена повернуть на запад, в сторону Коханово. Понимая, что оторваться от преследователей можно только налегке, командирами был отдан приказ срочно избавиться от самых тяжёлых повозок. Вначале спрятали тяжеленную войсковую кассу, а некоторое время спустя в землю было зарыто и награбленное церковное имущество. Соответственно, и загадочную развилку на большой дороге, обозначенную как «В. D.», тот человек, который составил рукописную схему, отобразил, поскольку сам по ней потом и поехал. В противоположность ему, сам Яковлев около данного перекрёстка даже не появлялся! Ведь он для него не представлял ни малейшего интереса, и в свой план № 2 он его не внёс. (На современных картах Белоруссии, кстати сказать, развилка, напоминающая отмеченную ранее, имеется во всей своей красе.)

Не знаю пока, где конкретно прокладывали свои поисковые канавы князь Кочубей и полковник Яковлев, но, скорее всего, идеально выйдя в нужное место (благодаря французской карте-схеме и сопроводительной документации к ней), они несколько промахнулись в определении исходной точки, в которой следовало производить раскопки. Вероятно, они решили про себя, что если «похоронная» команда двигалась со стороны Орши, то и закапывать своё имущество они стали бы непременно на правом берегу ручейка, что было бы вполне логично. Но дело-то было в том, что разыскиваемые ими ценности везли вовсе не из Орши, а из Могилёва, и оттого и зарыли их на другом берегу ручья, на левом! Вот такая поначалу родилась у меня теория, и первоначально она мне весьма нравилась.

Правда, что из этого получилось, вы узнаете чуть позже, а пока пришло время как следует изучить сопроводительное письмо, приданное к карте, и её описание, благо перевод был успешно завершён. Вначале я взялся за письмо Евстахия Сапеги, по-своему весьма любопытное.

«Когда я приехал в Париж в 1819 году, то я возобновил некоторые знакомства, и в том числе с русским господином Семашко, которого я не приглашал, и которого я нашел очень больным, и который рассказал мне о последнем периоде своей легочной болезни. Семашко мне рассказал, что (ранее) он был в отношениях с моей семьей, и доверил мне историю обо всем, что касается вопросов (некоего) богатства.

В то же время он меня попросил спрятать тайное письмо и взял с меня обязательство не передавать его никому, кроме него самого, но которое он мне разрешил вскрыть в том случае если он сам (т.е. Семашко) умрет без меня, и не заберет назад бумаги, которые он отдал на хранение в мои руки. Он добавил, что имеет доверие ко мне и посоветует своим детям обратиться ко мне в случае успеха.

Незадолго до смерти Семашко мой доверитель в то время разрешил мне вскрыть пакет и найти согласно моему ожиданию одно рекомендательное письмо для человека Антуана Ливски, свояка Семашко, который проживал в Черебути около города Слуцка в Минской губернии, но который переехал в Ливилу около Видзе в Вильнюсскую губернию.

Историческая легенда рассказана самим Семашко, так, как он её знал сам. Во время отступления французской армии в 1812 году малая касса (войск) Наполеона перевозилась в фургоне, который всегда сопровождал батальон охраны (который следил за ее сохранностью). Она (касса) в то время содержалась в виде укладки, предотвращающей нарушение упаковки и содержащей по 50 000 наполеондоров каждая.

(При реальной угрозе захвата кассы) Семь бочонков (упаковок) осталось невскрытыми (невостребованными), у восьмого же бочонка вышибли дно и разделили его содержимое между собой сопровождающие кассу работники (служащие). Офицер и шесть гренадеров составили команду для этой работы, и только один из них после перенесенных испытаний вернулся домой живым после кампании 1813-1814.

Семашко вошел в отношения с этим гренадером, который проживал в деревне Лорейн и пользовался пенсией, которую выплачивало правительство в награду за взятое обязательство соблюдения тайны, доверенной (ему) на очень доверительных условиях. Семашко имел очень большое влияние на этого человека, и он убедил его в бесполезности всех хлопот по сохранению данной тайны, поскольку правительство России в Указе Императора постановило, что государство является правопреемником всей собственности, оставленной французской армией, и вся она переходит в собственность Короны (т.е. Российского государства), и впоследствии предложил с легкостью изъять клад для их общей пользы.

В то время уже стало возможным для них сделать такую попытку. Семашко освободил гренадера от надзора полицейских органов и послал вместе с Ливски в Черебути ждать, когда пройдет зима. План (по извлечению клада) следовало реализовать весной.

Гренадер в сопровождении Ливски и с двумя-тремя другими лицами направились в Дорогобуж с несколькими загруженными телегами. Их путешествие по второстепенным дорогам, в обход деревень и с бивуаками по ночам, происходило в хорошее время года (видимо, летом) и не привлекло ничьего внимания. В Дорогобуж они направились для загрузки и последующего возвращения на большую дорогу Москва — Борисов.

Гренадер прибыл в местечко, которое должен узнать визуально и сделать остановку, поскольку по соглашению с Семашко, тот должен был присоединиться к нему ночью для извлечения клада.

Семашко же должен был покинуть Париж со слугой (с челядью) чтобы сбить толку возможных шпионов, и проследовать в Лиду, а затем и в Ригу, и иметь с собой щупы и различные рабочие инструменты, которые пригодятся им обоим. Обе партии кладоискателей начали движение в условленное время, и одна из них прибыла в Витебскую губернию.