Читать книгу - "Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану - Федор Литке"

На Синькине Носе стоит на одном возвышении самоедский идол: шест длиной около аршина с заостренными концами и прямоугольной дырой в середине. Этот идол пригодился нам для пеленгов.

7 августа, дождавшись полудня для наблюдений меридиональной высоты солнца, по которой широта Синькина Носа вышла 68°42'14'́, отправились мы в путь. Около 8 часов вечера, отъехав не более 13 верст, остановились в связи с пасмурной погодой ночевать в палатках. Поутру продолжали путь и в шестом часу пополудни достигли реки Коротаихи, в устье которой налетел на нас жестокий шквал от S с дождем и сильной грозой. Переждав его на якоре, пошли мы далее в реку, где в девятом часу и остановились.

От устья реки Коротаихи простирается в море на четыре мили отмель, по которой идет узкий фарватер между О и OSO на северное плечо реки, отличающееся песчаным валом или сопкой от 3 до 4 сажен высотой, длиной от NtW на StO около 300 сажен и шириной 30 сажен. Вал этот называется Лабагай. От него фарватер поворачивается к S и потом идет вдоль южного берега реки к О.

В реке этой с половины августа начинается лов омулей, который бывает весьма изобилен, но раньше того времени вовсе они не ловятся.

От Синькина Носа и до этого места простирается низменный берег, окруженный отмелью, имеющей ширину от одной до полутора верст. Выкидного леса по нему совсем почти нет, кроме встречающегося местами мелкого ивняка.

В 7 часов утра вышли мы было из реки, чтобы продолжать нашу опись, но скоро должны были возвратиться на старое место, ибо отмель, простиравшаяся от берега, не позволяла подходить к нему ближе 2 и 2½ миль, а в этом расстоянии от свежего южного ветра ходила в море великая зыбь, делавшая совершенно невозможным замечать румбы с некоторой точностью. Остановкой этой воспользовался я, чтобы наблюдать у южного края Лабагая меридиональную высоту солнца, по которой широта места вышла 68°53'25'́.

В следующее утро продолжали мы наш путь к N вдоль низменного берега, от которого на большое расстояние простирается отмель, и в одиннадцатом часу вечера пристали к низменному Бельковскому Носу. Здесь следовало бы нам расположиться на ночь, но жестокая зыбь, шедшая от W при тихом южном ветре, предвещала с той стороны крепкий ветер. И так как от него не было тут никакой для карбаса защиты, то и отправились мы в Бельковский Шар, где и остановились в 3 часа утра.

Ожидаемый от W ветер и действительно задул поутру. Везде у берегов ходили такие буруны, что нам невозможно было и подумать выехать из Шара. Итак, чтобы время не пропало даром, решился я описать восточную сторону Бельковского Носа и отправился для того на южную его оконечность. Придя туда незадолго до полудня, определил я широту ее 69°06' и вслед за тем начал опись. Окончив ее, возвратился я к вечеру в палатку нашу на Бельковском Шаре.

12 августа продолжался прежний крепкий ветер. Не в состоянии будучи с карбасом выехать в море, сделал я береговую опись западной стороны Бельковского Носа.

Бельковский Нос – низменный полуостров, выдающийся к S на 6 миль. Восточная его сторона образует западный берег губы того же названия, по которой и на карбасе можно проезжать только в полную воду; ибо в малую она почти совершенно осыхает. От вершины губы идет к NW мелководная протока, отделяющая Бельковский Нос от материкового берега. Протока называется Бельковским Шаром. Восточный берег Бельковского Носа болотист, а западный песчан и покрыт мелким булыжником; на нем встречается немало выкинутого морем соснового, мелкого лиственничного, а частью и березового леса. Отмели у этого берега нет, но во многих местах встречаются подводные камни. От оконечности Бельковского Носа простирается к S отмель версты на две.

13 августа ветер был гораздо тише, но от прежней бури ходила в море такая зыбь и у берегов такие буруны, что нам из Бельковского Шара нельзя было выехать.

14 августа решился я отправиться в путь, хотя в море продолжалась еще довольно сильная зыбь. От северного устья Бельковского Шара шел берег утесистый, высотой от 4 до 7 сажен, окруженный наружными и подводными рифами. Далее пошла каменистая пологость, также окруженная рифами.

В час пополудни, миновав реку Пустынную, увидели мы в небольшой бухте, усеянной рифами, вытащенный на берег карбас штурмана Иванова. Полагая наверное, что его занесло сюда прошедшей бурей, стал я на якорь и послал лодочку осведомиться, не имеет ли он надобности в нашей помощи. Лодочка, возвратясь, принесла мне приказание послать людей на берег для спуска карбаса. По этой причине, оставив опись, пошли мы далее в бухту.

В седьмом часу, спустив карбас на воду, продолжали мы путь вдоль берега, который до самого Югорского Шара окружен надводным рифом высотой от 2 до 4 сажен, лежащим от него от одного до двух кабельтовов. В два часа пополуночи (15 августа) прибыли мы в Югорский Шар, где вскоре потом присоединился к нам и штурман Иванов».

Дав людям нашим после больших трудов, ими перенесенных, хороший отдых, отправил я Рогозина описывать восточную половину Югорского Шара и восточный берег острова Вайгач, намереваясь сам произвести опись западной стороны. Но прежде надлежало мне определить точными наблюдениями долготу и широту места, почему я и остался еще на несколько дней в реке Никольской.

Эта река является главным сборным местом звериных промышленников, как россиян, так и самоедов, приезжающих из тундр обыкновенно около половины марта и остающихся здесь до заморозков. Их собирается тут до 10 и более карбасов. Тотчас по вскрытии льда начинают они свои промыслы, которые состоят главным образом из моржей и зайцев. Последние ловятся близ берегов, в заливах, а иногда в реках, но первых ищут обыкновенно в отдалении от земли, там, где есть носящийся лед, которым весьма часто карбасы их затирает и носит по морю по нескольку недель. Подобный случай был и в этом году с мещанином Иваном Протопоповым, с которым я встретился на острове Долгом. Карбас его зимовал на Мединском завороте. По вскрытии льда отправился он на промысел с шестью человеками работников; но не успел еще миновать острова Зеленец, как его окружило непроходимым льдом и южным ветром понесло в море.

Карбас свой он тотчас окарбасил (вытащил на льдину и утвердил подпорками) и ожидал спокойно своей участи. Их пронесло мимо островов Долгого и Матвеева в расстоянии не более двух верст, но они никак не могли пробраться к берегу. Вскоре сделался ветер от SW, которым понесло их на вид острова Вайгач, от которого отливом опять утащило в море. Через 10 дней, в продолжение которых стояли тихие ветры, не действовавшие на льды, увидели они берега Новой Земли, к которой также не могли пристать. Наконец, еще через 7 дней поднялся северо-восточный ветер, которым льды рассеяло, и они под всеми парусами пошли на S и на четвертый день прибыли к западной оконечности острова Варандея. В продолжение странствования своего измеряли они часто глубину, самая большая была 90 сажен. Однажды нашли только 6 футов, и по этому догадывались, что их переносило через Гуляевы Кошки.

Не все, однако же, промышленники возвращаются в тот же год из тундры. Некоторые остаются зимовать на Новой Земле. В прошлом году остался там самоед по имени Магей, которого постигла самая жалкая участь: он погиб со всем семейством своим, из пяти человек состоящим, как полагали самоеды, от угара. Печальную весть эту сообщил им в бытность мою в Югорском Шару, ходивший на Новую Землю самоед Воепта.