Читать книгу - "День начинается - Алексей Тимофеевич Черкасов"

В такое осеннее утро по крутому берегу Енисея шла Юлия. Она была в дорожном осеннем пальто. Шла Юлия медленно, но в ее походке не чувствовалось усталости. Это осеннее утро наполняло ее сердце щемяще-приятным теплом.

Она ушла далеко за город и скрылась в кустах черемухи на берегу реки.

Сощурив глаза, Юлия жадно вдыхала осенние ароматы земли. Откинув кудрявую голову, она смотрела на далекий, чуть проступающий в мареве океан тайги.

Там, далеко, Приречье! Там – Григорий… «До свидания! До свидания, хороший человек! – послала она свое прощание в синь тайги. – Хотела бы я ему сказать в эту минуту что-то сердечное, доброе, памятное!.. Это он поддержал меня в трудную минуту жизни… Славный, добрый, хороший человек! Я хочу, чтобы ты был по-настоящему счастлив!..»

И долго еще смотрела она в дымчатую синь севера.

Вечером Фекла Макаровна и Дарья проводили Юлию с матерью и Николенькой в Ленинград.

И в этот же день далеко, в Приречье, Григорий с Варварой и Ярморовым продолжали первичную разведку месторождения.

Григорий ходил с рулеткой вокруг огромного железного клыка, выпирающего из болотной мшарины. Огромные бурые скалы, которые прохожий называл бы просто каменными, торчали клыками среди листвяжного мелколесья. Но эти клыки на три четверти состояли из железа. Цепи этих железных скал, простирающихся полудугой на протяжении пятидесяти километров, нанесенные геологом Ярморовым на карту, действительно напоминали челюсть.

И эти огромные железные клыки были неприступны и страшны. Вокруг них – топи, болото, зыбуны. Здесь грозила гибель Ярморову и Ивану Ивановичу, когда они спасались от ливня у подножия Железной сопки и грозовые удары били в эту сопку.

Григорий стоял на утесе, опираясь на геологический молоток.

– Гриша, какое же тут богатство! Ты только представь себе то время, когда здесь будет город! – воскликнула Варвара, стоявшая у подножия сопки.

– Что ты говоришь? – спросил Григорий.

– Люблю тебя! И эти горы, и эту тайгу – все, все люблю!.. – восторженно отозвалась Варвара и, быстро поднявшись к Григорию, обняла его.

– Ты все такая же порывистая!

Варвара рассмеялась и еще крепче прижалась к Григорию.

– Такая же, Гриша! И всегда буду порывистой и жаркой!.. Люблю тебя за силу, за ум, за твое доброе сердце!.. И даже… даже за то, что ты… простил мне мое бегство от тебя, неверие в тебя. Ну что же ты улыбаешься? Я хочу, чтобы ты меня пожурил.

– За что журить? – спросил Григорий. Мягкая улыбка осветила его лицо. – Я ведь тоже иногда тебе не верил. Мы с тобой искатели. Нам присущи сомнения и колебания в поисках…

– Вот уж тут я с тобой не согласна, – возразила Варвара. – Нам свойственны искания, а не сомнения и колебания. Ну да я не хочу спорить. Я вот хочу представить себе Приречье будущего. Тут будет город, заводы, железная дорога, школы, театр!..

– Так и будет, Варенька! Так и будет! – подтвердил Григорий, окинув пытливым глазом рудоискателя полуразрушенные скалы.

И он видел здесь, в глухолесье, огромные дома, автострады, дороги, электростанции. Он видел, как идут сюда тысячи и тысячи дерзающих строить прекрасный мир.

Эпилог

Минуло пять лет. Отшумели военные годы, суровые, незабываемые! Механики вдохнули в себя масляно-терпкий запах мастерских, который они вспоминали на бранном поле как нечто драгоценное и милое сердцу; танкисты, освободившись от жаркой и душной брони, вздохнули полной грудью за штурвалами комбайнов, тракторов и автомобилей… Вся земля, казалось, преобразилась в мгновение ока, как только настал мир, а вместе с ним – созидание! Рождались новые города, узлы железных дорог, рудники и шахты, заводы и фабрики, строились комбайны и тракторы, сооружались жилые дома и все то, что двигает человечество вперед, украшает землю и несет счастье человеку, жаждущему мира, а не войны!

…Ветер гнал тучи.

Дымчато-белые, ползли они откуда-то с запада на восток, навстречу восходу солнца, и, сталкиваясь с резкими, студеными ветрами Приречья, пучились, клубились над тайгой, заслоняя собой и синь неба, и звезды, и лиловые горизонты. На тайгу дохнула стужа. Ветер бросался мокрым, липким снегом. Вершины горбатых гор, столпившихся вокруг нового города – Рудногорска, засеребрились в эту ночь, выделяясь на небе так ярко, будто они были осыпаны заячьим пухом. Черные, гордо возвышающиеся буровые вышки как бы подпирали хмурое небо. И по их глухому шуму, и по ярким вспышкам электросварок, зарницами освещающих мутное пространство, видно было, что тут идет напряженная работа рудоискателей даже в такую буранную ночь! И весь новый город, если взглянуть на него с высоты Железной сопки, город, полуспиралью опоясавший цепь железных глыб, горящий тысячами ярко мерцающих электрических огней, напоминал во мраке ночи звездный Млечный Путь.

В бревенчатых домиках потухли огни. И только в крайней пихтовой избе, по соседству с Девятой буровой, тускло светятся оливковыми квадратами маленькие окна. Начальник Приреченской разведывательной партии Яков Ярморов сидит за квадратным сосновым столом и, склонив свою светло-русую голову над отчетами геологов и буровых бригад, что-то выписывает на бумаге.

– Чи долго ты будешь там кряхтеть? – раздается из соседней комнаты зычный голос Анны Нельской. – Или думы тебя одолели? Лягай спать, скоро утро.

Но Ярморов еще долго не ложится спать.

Дела в Приречье шли в гору. О Приречье заговорили геологи в Томске, Иркутске, Новосибирске и в Москве… Тут оказалось такое крупное месторождение железа, которое затмило все смелые фантазии Муравьева. Через год после открытия месторождения в Приречье развернулись изыскательские работы и началось строительство нового города. Начальником разведывательных работ был назначен первооткрыватель – Яков Ярморов. Теперь в новом городе одиннадцать тысяч рабочих, три школы, техникум, большая электростанция. Дворец культуры, механические мастерские… А давно ли в этом уголке тайги тонул в болотной мшарине Ярморов?

Над Приречьем мерцает Млечный Путь нового города и нет-нет да пролетают хвостатые кометы прожекторов. Тревожным осенним гулом шумит тайга. Ползет дымок из труб бревенчатых домиков… А люди с упорством и настойчивостью все глубже и глубже врезаются в толщу земли, исследуя ее недра.

Но вот засинело небо. Дохнул легкий ветерок. По восточной кромке горизонта полетели над тайгой первые пурпурные лучи восходящего солнца!.. Дымчато-белесые тучи вспенились, как морские волны, и, все так же клубясь, стали подниматься выше, тесня друг друга и, как бы от натуги, синея. На их синем фоне хлопьями белого дыма лежали причудливые гряды, кое-где розовеющие от солнечных лучей.

Настало утро. Густой призывный бас электростанции возвестил начало дня. Эхо ее мощного голоса откликнулось в скалистых сопках и покатилось далеко-далеко. Вскоре