Читать книгу - "Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848 - Иван Жиркевич"

Замужество старшей сестры доставило ход и сыновьям Вейсса, из которых старший, Андрей, попал в адъютанты к великому князю Константину Павловичу, женился впоследствии на известной баронессе Фридрихс (она же Александрова), но с женой прожил недолго и овдовел.[509]

Дьяков по окончании кампании 1812 г., тоже попал в адъютанты к великому князю, и это общее служение, товарищество, весьма сблизило его с Вейссами, где в ту пору гостила Екатерина Андреевна. Красивая внешность, привычка и знание света, блеск природного ума очаровали Дьякова, и он в скорости женился на ней в Варшаве, подчинясь с того времени совершенно ей.

Дьяков возвратился из Динабурга дня через четыре по прибытии моем в Витебск. По обязанности моей я отправился к нему представиться на другой день в 9 часов утра. Он приветствовал меня словами, что «он просил государя дать ему надлежащего сотрудника и помощника, и государь по собственному выбору изволил именно назначить меня и рекомендовать ему, обнадеживая, что он во всем и совершенно может положиться на меня, и присовокупил, что я просил увольнения от звания губернаторского, но как это произошло от столкновения моего с князем Волконским, то он нашел необходимым развести меня лишь с ним, но потерять для службы не желает».

В это время Дьяков стал вскрывать поданные ему с почты пакеты и в первом, где заключались высочайшие приказы, в самом заголовке нашел и указал мне мое имя, с переименованием в генерал-майоры и с присвоением звания военного губернатора г. Витебска. Приказ обо мне состоялся 17 сентября, а 15 сентября и он, Дьяков, утвержден генерал-губернатором.

Поздравив меня с искренним радушием, он обнадеживал меня на свое честное и беспристрастное расположение и, сознаваясь сам в малоопытности своей, просил не оставлять его своими советами и содействием.

Возвратясь домой, я нашел у себя письмо фон Дервиза, при котором тоже приложен был приказ, и сверх того, он объяснял мне причину замедления, из которой я тотчас усмотрел недоброжелательство ко мне и натяжку В. Ф. Адлерберга. До состоявшегося приказа он докладывал государю два раза обо мне, и оба раза с явным желанием мне повредить. В первый, что я прослужил в полковничьем чине едва пять лет, и в другой, как приказано будет зачислить меня, со старшинством или нет, ибо два губернатора, тульский – Зуров[510]и харьковский – князь Трубецкой,[511]оба произведенные не по очереди из полковников в генералы, по сие время считаются на линии полковников. Но государь приказал отстранить эти соображения и считать меня в чине и в линии генералов со дня переименования.

Через два часа после сего я отправился, в военном уже мундире, благодарить главного начальника за мое преобразование; я встретил его сходившим с лестницы на прогулку, и он меня совершенно не узнал, так переменила меня новая форма.

Года за два до назначения меня в Витебск определен был туда же комендантом генерал-майор Соболев, следовательно, по чину старее меня, но в продолжении двух лет нашего общего сослужения мы оба держали себя в сношениях один с другим так, что это никогда не служило к размолвкам между нами, и я начал с того, что от Дьякова прямо поехал к Соболеву, чтобы предупредить его, как старшего, моим визитом, чем уже много утешил и обратил к себе старика и, кроме сего, впоследствии старался выказать ему всегда мое уважение, когда представлялся сему малейший случай.

Дьяков же поступал с ним совершенно иначе: меня всегда принимал с видимым вниманием, не заставляя никогда себя ждать ни минуты, а Соболева держал по нескольку часов в приемной, не приглашая в кабинет и не сажая его в своем присутствии, и все это делалось единственно из угождения своей супруге, которая с самого своего прибытия в Витебск не возлюбила чету Соболевых, в особенности г-жу Соболеву, русскую, истинно русскую, почтенную старушку.

При вторичном моем свидании с Дьяковым он объявил мне, что замешательства и затруднения, встречаемые в настоящее время по Витебской губернии, происходят от предпринятой великой реформы, присоединения униат к православной церкви, на что должно быть обращено все внимание властей.[512]Мера эта отчасти только религиозная, но главная цель есть политическая – составить одно тело и одну душу. За это взялись весьма старательно, но чересчур горячо, так что до правительства начали непрестанно доходить жалобы на притеснения и угнетения обывателей, а князь Хованский, Шрейдер и епископ Смарагд поставили дело так, что государь был вынужден первых двух сменить, а последнего оставить до времени, дабы видеть, как мы будем с ним ладить, а в противном случае он назначит на его место архиерея из Варшавы, Павла. Государь настоятельно желает, чтобы обращение униат в православие не прекращалось бы и доведено было до конца.

Далее Дьяков коснулся того, что по губернии существует огромная недоимка в уплате податей, которых вовсе не вносят, а недоимка ежегодно все возрастает; затем он стал жаловаться на неисправность и дурное содержание почт по губернии и объявил, что по губернии вообще почты так дурно содержимы, что не проходит недели, в которую он, Дьяков, не получил бы жалобы на остановку в лошадях для проезжающих или на другие неудобства по почтовому ведомству, и на другой день препроводил ко мне письмо, на днях полученное им от генерал-адъютанта князя Лобанова-Ростовского, ехавшего по высочайшему повелению в Берлин, который в г. Режице в оба пути имел остановку на почте и даже неприятности.