Читать книгу - "Гангутское сражение. Морская сила - Иван Фирсов"

Получив донесение Остермана, царь рассмеялся:

— Весьма вовремя, нынче же в газетах поместим, что нашему флоту корабельному нет надобности устрашать шведов. Они стали сговорчивее.

Двадцать девять английских вымпелов реяли на стеньгах линейных кораблей эскадры адмирала Джона Норриса в разгар лета 1721 года.

Согласно лоции, на Балтийском море в разгар летапреобладают ветры западных румбов, реже задувает южный ветерок.

Эскадра Норриса, при желании, могла поставить все паруса и вместе со шведами полным ветром направиться к Ревелю и Кроншлоту. Отыскать более слабую русскую эскадру, вступить в бой и попытаться превосходством в морской силе изменить ход войны. Заставить русских покориться и вернуть Швеции прежние владения. Так должно было свершиться по логике войны. Вопреки этому эскадра Норриса дрейфовала с подобранными парусами меридиальными курсами в Южной Балтике. На этот счет Норрис имел четкий приказ Первого лорда Адмиралтейства: «Демонстрировать морскую мощь Великобритании, но в схватку с русскими не ввязываться». До особых указаний.

Такие указания поступили от лорда Таунсенда в разгар лета.

В Лондоне все трезво взвесили и поняли, что английская карта бита.

Адмиралу Норрису предписывалось убедить шведов «скорее подчиниться каким угодно условиям, чем продолжать войну, которая может кончиться не чем иным, как полной гибелью шведского короля и королевства».

Адмирал Норрис наконец-то с облегчением вздохнул:

— Сигнал по эскадре! Ставить все паруса! На румб вест-норд-вест!

Английская эскадра направилась к стокгольмским шхерам. Требовалось срочно дать «добрый совет» королю Фридриху.

В Петербурге надеялись не на «добрые советы», а на свою морскую силу.

В прошлом году Петр ввел на флоте собственноручно сочиненный Морской устав — «Книгу о всем, что касается доброму управлению в бытность флота на море».

После Гангутской виктории уяснил он, что без твердых правил корабельной жизни флоту не быть. И еще осознал значимость морской мощи для державы.

В указе царь изложил свое кредо на морскую силу. «И понеже сие дело необходимо нужное есть государству по оной присловице: что всякий потентат, который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет. А который и флот имеет, обе руки имеет». Четко прописал в этой библии морской жизни все возможные случаи и определил действия в них всех, от матроса до адмирала, как в бою, так и в обыденной корабельной жизни.

Одну библейскую заповедь Петр поставил во главу угла морской службы. Начал с генерал-адмирала, самого старшего флотского начальника, ибо рыба с головы тухнет. «И понеже корень всему злу есть сребролюбие, того для всяк командующий Аншеф должен блюсти себя от лихоимства и не точию блюсти, но и других от оного жестоко унимать и довольствовать определенным. Ибо многие интересы Государственные через сие зло потеряны бывают. И такой командир, который лакомство великое имеет, не много лучше изменника почтен быть может». Вот так-то приравнял Петр казнокрадство, как злодеяние, к измене отечеству.

Устав Морской штудировал и Михаил Голицын накануне победы при Гренгаме…

В тот день, когда Норрис получил депешу из Лондона, генералу Михаилу Голицыну вручили приказ Петра: «Галерному флоту принять десант, следовать к Ништадту и действовать по указанию русских уполномоченных на переговорах». Сто тридцать галер устремились к бухте Ништадта. Русская эскадра, направлявшаяся к шведским берегам, выглядела внушительно. 30 августа 1721 года Россия и Швеция подписали мирный договор, «вечный, истинный и нерушимый мир на земле и на воде».

«Николи наша Россия такого мира не получала», — с облегчением вздохнул Петр и на бригантине отправился в Петербург.

«На другой день утром, подплывая к городу, — свидетельствует историк, — приказал он трубить трубачу и стрелять из пушек, сам же стоял на носу бригантины в парадном мундире, с обнаженной головой. Народ, видя торжественное возвращение царского судна, понял, что случилось нечто важное, и собрался на Троицкой площади, куда направился и Государь; высадившись на пристани, Петр прошел в собор, где прибывший митрополит Стефан Яворский приветствовал царя словами: „Вниди победитель и миротворец“; началось благодарственное молебствование.

Светлый и сияющий радостью вышел по окончании его Петр, окруженный своими сановниками, на площадь, взошел на устроенное возвышение и обратился к народу: „Здравствуйте и благодарите Бога, православные, что за толикою долговременную войну, которая продолжалась 21 год, оную всесильный Бог прекратил и даровал нам со Швецией вечный мир“. Восторженные клики народа и пушечная пальба были ответом Петру; многие плакали от радостной вести, вспоминая все тяжести долголетней войны; на площадь выкатили бочки с вином, и народ принялся за угощение».

Петр жаловал генералов и адмиралов. Апраксин уже имел высший флотский чин, ему одному присвоили носить в море особый кайзер-флаг, давно прощенный Крюйс стал адмиралом, Меншиков и Сиверс — вице-адмиралами. Первым чин контр-адмирала из русских капитанов получил Наум Сенявин…

Как часто бывает, кто-то посчитал себя обойденным. Среди них протеже Крюйса, капитан второго ранга Витус Беринг, с обиды он вскоре подал в отставку…

Не обошли вниманием и создателя флота. «В знак понесенных своих трудов в сию войну» Петр принял от генерал-адмирала и других флагманов чин полного адмирала. На торжествах, где царь был удостоен титула Отца отечества, Императора и Великого, он не преминул в ответном слове напомнить: «Надлежит Бога всею крепостью благодарить, однако же, надеясь на мир, не подлежит ослабевать в воинском деле».

В честь славной виктории над шведами распорядился выбить знаменательные слова:

«Конец сей войны таким миром получен не чем иным, токмо флотом; ибо землю никаким образом достигнуть было невозможно, ради положения места…».