Читать книгу - "Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945 - Федор Синицын"

Рост потерь вермахта во время Сталинградской битвы заставил руководство Третьего рейха принять решение о проведении на оккупированной территории СССР принудительной мобилизации, которая началась в феврале — марте 1943 г. с предварительной регистрации мужчин в возрасте от 14–18 до 50–60 лет. Затем была объявлена мобилизация в полицию, которой подлежал каждый здоровый мужчина под угрозой подвергнуться расправе как «партизан» и спровоцировать репрессии в отношении своей семьи. За счет принудительной мобилизации оккупантам удалось сформировать полицейские^[1646] и другие части, которые также использовались для охраны железных дорог и военных объектов, в качестве различных вспомогательных и тыловых подразделений и для прикрытия отступавших немецких войск.

Зимой 1942/43 г. в глубине оккупированной территории СССР происходила замена некоторых гарнизонов вермахта коллаборационистскими частями и отправка высвободившихся немецких частей на фронт^[1647]. Мобилизация населения оккупированной территории СССР в боевые и вспомогательные части вермахта способствовала сокращению некомплекта личного состава германской армии. Если к 1 июня 1943 г. некомплект в вермахте составлял 620 тыс. человек, то к 1 июля 1943 г. путем сокращения штатов, реорганизации и мобилизации коллаборационистов некомплект был снижен до 194 тыс. человек. С августа 1943 г. по штату в пехотной дивизии вермахта состояло 10,7 тыс. бойцов и 2 тыс. коллаборационистов^[1648].

Некоторые «восточные формирования» успешно действовали на фронте^[1649], проявив жестокость и совершив тяжкие военные преступления. Сами нацисты указывали в августе 1943 г. на наличие зверств со стороны «восточных формирований» по отношению к мирному населению, причиной чего они считали «личную ненависть и жажду мести против НКВД»^[1650]. В Литве военные коллаборационисты убили около 40 тыс. человек. В Латвии нацисты и их пособники истребили 313 798 мирных жителей, в том числе 39 835 детей, а также 330 032 советских военнопленных, угнали на работу в Германию 279 615 человек. В Эстонии оккупанты с помощью местной полиции расстреляли 58 167 мирных жителей, 64 тыс. советских военнопленных, пытками и истязаниями довели до смерти 3140 человек^[1651]. Эстонские карательные полицейские батальоны и другие подразделения коллаборационистов оставили кровавый след на территории России, Белоруссии, Украины, Польши и самой Эстонии^[1652].

В то же время многие коллаборационистские формирования проявили ненадежность и сопротивление оккупантам^[1653]. Коллаборационисты принимали участие в советском подполье. Имело место дезертирство части «восточных войск» и их переход на сторону Красной армии. Уже в августе 1942 г. в докладных записках Центрального штаба партизанского движения СССР отмечалось, что «устойчивость этих формирований невысокая», «имеется много случаев, когда при первых же столкновениях с партизанами полицейские и каратели разбегались и частично переходили на сторону партизан». Аналогичные сведения содержатся в германских документах 1942 и 1943 гг. Многочисленные случаи перехода коллаборационистов многих национальностей на советскую сторону отмечались повсеместно. В условиях нелояльности коллаборационистских формирований германское командование разоружило многие из них и применило к ним репрессии. В сентябре — октябре 1943 г. практически все «восточные формирования» были переведены с советско-германского фронта в Западную Европу^[1654].

Причина «нелояльности» коллаборационистских формирований, созданных из советских граждан, заключалась в том, что многие псевдо-«добровольцы» пошли в эти формирования по мотивам спасения от голода и зверств, чинимых нацистами в лагерях военнопленных, причем некоторые изначально надеялись при первой возможности сбежать к партизанам или перейти линию фронта на сторону Красной армии^[1655]. Германские власти осознавали невысокую боеспособность «восточных частей» и изначально относились к ним с недоверием^[1656].

Особенно массовыми дезертирство и переход коллаборационистов стали после коренного перелома в войне — только с июня по декабрь 1943 г. на советскую сторону перешли около 10 тыс. человек. Политико-моральное состояние «легионеров» оценивалось как «низкое». Число перешедших могло быть и большим, однако многие коллаборационисты были запуганы нацистами, утверждавшими, что «русские мучают пленных». Советская пропаганда, направленная на военных коллаборационистов, убеждала их в том, что после перехода на советскую сторону они не подвергнутся репрессиям^[1657].

В заключительный период войны нацистская политика по расширению коллаборационизма была направлена на разжигание гражданской войны в СССР^[1658]. 1 января 1944 г. начальником Инспекции добровольческих войск вермахта был назначен генерал Э. Кестринг, который до 1941 г. был германским военным атташе в Москве^[1659]. Под его руководством был усилен процесс вербовки в «восточные формирования», в результате чего к середине 1944 г. они достигли своей наибольшей единовременной численности — 500 тыс. человек^[1660]. После покушения на А. Гитлера, организованного офицерами вермахта 20 июля 1944 г., в рейхе резко усилилась роль СС, которые теперь рассматривались А. Гитлером в качестве противовеса потерявшим доверие военным. В июле 1944 г. в структуре Главного штаба войск СС был создан отдел по работе с «восточными формированиями». С 26 августа 1944 г. по приказу А. Гитлера все «инонациональные» воинские части были переданы в подчинение СС^[1661].