Читать книгу - "Осада Монтобана - Жюль Ковен"

С руками, обагрёнными кровью, с сердцем, исполненным пылкой страсти, с сомнениями насчёт добра и зла вместо тёплой веры, она не сочла себя достойной войти в монастырь и среди кротких служительниц Бога милосердия посвятить остаток своей жизни молитве.

Истерзанная душой, она прожила два года в развалинах Нанкрейского замка в совершенном уединении.

Около этого времени любопытство окрестных жителей было возбуждено появлением таинственного незнакомца, такого же бледного и такого же мрачного, как владетельница замка, вокруг которого он блуждал почти весь день. Он никому не был известен в том краю, никто не видел его там прежде. День и ночь незнакомец не сводил глаз с башни, в которой жила Валентина и которая виднелась между деревьями парка. Если Валентина появлялась у окна, он оставался в оцепенении ещё долго после того, как она исчезала из вида.

Блуждая по огороженной части парка, Норбер иногда замечал за решёткой этого постоянного и мрачного наблюдателя. При подобных встречах старик всматривался в него внимательно и потом, ударив себя по лбу, убегал с диким криком, которым обыкновенно начинались его припадки бешенства.

В один удушливый сентябрьский вечер, когда яркая молния то и дело сверкала на тёмном небе, Валентина сошла в парк, побуждаемая невыносимой тоской. Она направилась к тому рву у конца аллеи, у которого Сабина ожидала, Рене во время измены под Монтобаном и куда явился граф Филипп для своего злодейского замысла.

На этой террасе воздух был несколько менее удушлив. Валентина подошла к каменной стене, которой была обнесена терраса, когда вдруг сверкнула молния и осветила всё вокруг.

Валентина вздрогнула и отступила. На низенькой стене, на которую она хотела облокотиться, как на перила, стоял человек, закутанный в плащ, но с обнажённой головой.

Вторая молния ещё сильнее первой и, сопровождаемая ударом грома, дала ей возможность вполне рассмотреть эту живую статую.

Валентина де Нанкрей испустила раздирающий душу крик и убежала с быстротой лани в свою башню, где запёрлась на замок. Но как будто бы эти вещественные преграды ещё не были достаточны для того, чтобы успокоить её, она обвила руками большое распятие, возвышавшееся над аналоем её молельни, и провела всю ночь в молитве, прерываемой только отчаянными рыданиями.

Она узнала Робера де Трема, непреодолимую любовь которого к ней, не могла удержать преграда, воздвигнутая между ними могилами его братьев, Робера, который любил её столько же, сколько любила она его и даже более, так как он искал сближения с ней, несмотря на громкий укор совести.

Сдав свой полк, он под чужим именем отправился в Ломбардию. Там он целый год провёл послушником в монастыре картезианского ордена. Но у подножия алтарей он не находил излечения сердцу, исполненному одною лишь жгучей мыслью: «Я любим ею!»

Признание, вырвавшееся у Валентины во время трагической сцены в лесу Сеньер-Изаак, постоянно раздавалось в его ушах. Наконец не в силах бороться более с безумной страстью, он оставил монастырь с целью увидать ещё раз Валентину и с надеждою умереть после этого последнего свидания. Он отыскал её убежище после долгих странствий, во время которых тщательно скрывался от тех, которые знали его прежде. Он не хотел существовать ни для кого более как для неё; она одна поглощала все его мысли и чувства, для остального мира он умер с той минуты, когда Камилла вышла за Мориса.

С того тёмного вечера, когда Валентина увидела его при свете молнии, между ними завязалось нечто вроде магнетической борьбы: он старался всё более и более попадаться ей на глаза, она тщательно избегала его взоров, а в особенности избегала своего прямого взгляда на него. Однако он привлекал её с непреодолимой силой. Напрасно она запиралась в своей башне. Если она случайно подходила к окну, она против воли замечала его сидящим на каком-нибудь возвышении поблизости от парка или стоящим у его решётки. И как она не боролась сама с собою, но каждый раз долго не могла оторвать от него глаз и с каждым днём всё более и более находила его достойным жалости и любви.

Эта внутренняя борьба так поглощала все её мысли, что она почти машинально наблюдала за Норбером. Старик отыскал в одной из нижних зал, уцелевшей от пожара 1621 года, охотничье ружьё, которое некогда принадлежало кавалеру Рене. Небрежный надзор племянницы позволил ему овладеть без её ведома этой находкой, столь опасной в руках сумасшедшего. Когда ему позволено было выходить из башни и пройтись по парку он всегда уносил это ружьё, скрытое под его длинным плащом. Он обыкновенно пробирался между деревьев принимая позы охотника, поджидающего добычу и после многих остановок доходил всегда до террасы на конце аллеи, где предавался самой безумной пантомиме, то прицеливаясь в воображаемые существа, то произнося грозные проклятия. Если в это время Робер случайно проходил по дороге, находившейся за рвом, сумасшедший быстро скрывался за деревьями, и целый час взор его сверкал диким огнём под сенью ветвей, устремляясь неподвижно на откос, по которому некогда взошёл граф Филипп.

С той ночи когда Валентина де Нанкрей неожиданно встретилась с Робером, она не выходила более из башни, которая служила ей как бы живой могилой. Не видя её, Робер угасал подобно пламени, лишённому пищи, и Валентина, хотя сама оставалась для него невидимой в глубоких амбразурах окон, не могла этого не заметить, как ни старалась удалить его из своих мыслей.

— Когда настанет мой смертный час, — говорил он себе с мрачной решимостью, — я пойду испустить последний вздох у подножия её башни.

Он питал убеждение, что Валентина де Нанкрей жертвовала своею любовью к нему ради семейной ненависти, которую считала священным долгом. Впрочем, во всяком случае, его любовь не могла быть иначе как безнадёжной! Какой луч счастья способен был бы проникнуть сквозь мрачный покров, который их отделял? Их печальная любовь могла иметь лишь один исход — могилу.

Настал день, когда Робер почувствовал, что это убежище безнадёжного горя скоро откроется для него и он решился исполнить своё намерение. Он с трудом взобрался по откосу рва у террасы и изнурённый этим усилием направлялся медленным шагом к развалинам Нанкрейского замка. Но когда он проходил по небольшому открытому месту, где деревья не могли служить ему опорой, силы изменили ему. Он вдруг зашатался и упал.

Это было в холодное декабрьское утро, подобное тому, в которое совершилась измена под Монтобаном и убийство Рене и Сабины. Дочь несчастных жертв под влиянием какого-то притяжения подошла к окну, и которое проглянул луч солнца, бледный, как исхудалое лицо, освещённое им.

Первый взгляд, брошенный Валентиной из окна упал на несчастного, который шёл, шатаясь, по прежней большой аллее парка, заросшей кустарником. Когда же, падая на слой сухих листьев, он обратил к небу своё изнурённое страданиями лицо, ей показалось, что смерть уже наложила на него свою печаль.

Она почувствовала в сердце жестокую боль и забыла всё, своих умерщвлённых родителей, ненавистного виновника их смерти, свою кровавую месть потомкам убийцы, она видела только перед собою человека, умирающего от любви к ней и любимого ею.