Читать книгу - "Мистерия Сириуса - Роберт Темпл"

В одном из своих сочинений — «Теологии Платона» — он говорит о спутниках планет и более конкретно:

«Но планеты именуются Правителями мира (космокра-торами) и обладают абсолютной властью. Точно так же, как небесная сфера содержит в себе множество звездных зверей, каждая из планет пасет немало таких же — или подобных — животных. В каждой планетной сфере содержится, таким образом, много спутников, подобных неподвижным звездам, [но] вращающихся. Обращение этих спутников подобно обращению планет, за которыми они следуют: по словам Платона, это и есть спиральное вращение. На первых местах среди этих спутников планет находятся боги; за ними в светящихся круглых телах вращаются демоны; и далее следуют ущербные души, подобные нашим».^[555]

В своих комментариях Тейлор замечает: «Сущности, следующие за звездами… — это, конечно, их спутники, о которых Прокл упоминает довольно часто». И далее: «Из того, что пишет Прокл, следует, что и у звезд, и у планет есть спутники, и в некоторых случаях их можно увидеть».^[556]

Это уже почти откровенное описание системы Сириуса — хотя и без каких-либо конкретных названий. Примечания Тейлора касаются прокловских рассуждений о «невидимых обращениях». А последние, в свою очередь, являются комментариями к одному из наиболее непонятных мест в платоновском «Тимее» (40-с).^[557] Причем Прокл цитирует его в более полном варианте, чем тот, который сегодня считается, так сказать, каноническим!

Лишние слова — «сущности, следующие за звездами», — дают Тейлору повод заметить: «В тексте Платона они отсутствуют, но хорошо его дополняют». Томас Тейлор знал, о чем говорит, — ведь именно он первым перевел все диалоги Платона на английский язык.

Поскольку Прокл возглавлял платоновскую Академию, он вполне мог располагать и более полным текстом «Тимея». Ничто не мешает отнестись к этому дополнению с полным доверием. Понимание «сущностей, следующих за звездами» как спутников звезд также не вызывает каких-либо возражений.

Показательно, что это выражение «выпало» из «канонического» текста «Тимея». В течение столетий рукописи переписывались многократно, и переписчики нередко допускали ошибки. Упоминание о «спутниках звезд» явно выглядело более чем странно и не имело шансов уцелеть. Только тексты диалогов, сохранявшиеся в библиотеке платоновской Академии, не подвергались намеренной и ненамеренной «цензуре» переписчиков.

Итак, пытаясь отыскать в работах Прокла сведения о тайне Сириуса, мы вышли к платоновскому «Тимею». Случайность? Вряд ли. Тот факт, что именно эти слова оказались выброшенными из текста диалога (а ведь работы Платона дошли до нашего времени в хорошей сохранности), прекрасно демонстрирует всю глубину непонимания, накопившегося вокруг нашей проблемы. Отблески, бросаемые тайной Сириуса, преображают все, на что они падают. Проблема эта подобна волшебному зеркалу: история культуры отражается в ней существенно по-новому. Даже устоявшиеся классические тексты Платона приобретают новое измерение. То, что казалось мертвым и давно уже окаменевшим, поднимается из праха и предстает нашему взору живым и полным сил. Мы уже не можем загнать эти тени обратно в их склепы.

Четыре вычеркнутых слова, по-видимому, пропали из «Тимея» отнюдь не случайно. Если бы они сохранились, ревнителям ортодоксальных традиций трудно было бы < «бъяснить их содержание. При этом не так уж важно, сам ли Платон является автором этого абзаца, или же он заимствован из пифагорейских трактатов (см. ниже).

«Тимей» — без сомнения, наиболее трудное для понимания сочинение Платона. Джордж Сартон замечает по его поводу: «В «Тимее» больше от восточной мифологии, чем от греческой философии. <… > Истоки астрологических нелепиц, долгое время мутивших воду западной культуры (да и сегодня продолжающих оказывать дурное влияние на людей, далеких от подлинной науки), находятся именно в «Тимее». Астрология же Платона является не более чем ответвлением вавилонской астрологии. К чести великого философа следует, однако, сказать, что его астрологические построения носят высокодуховный характер, не опускаясь до примитивных предсказаний судьбы. <„> Воздействие «Тимея» на мыслителей последующих эпох было огромным и чаще всего отрицательным. <… > Многие ученые воспринимали фантазии Платона как бесспорную истину. Это существенно затормозило прогресс науки, а «Тимей» явился одним из главных источников невежества и суеверий».^[558]

Сказано весьма сильно! «Тимей», похоже, и в наши дни вызывает у части читающей публики реакцию отторжения. Сартон, один из наиболее уважаемых историков науки, даже обвиняет Платона в «торможении научного прогресса». Это уже, пожалуй, перебор — хотя критика Сартона бывает и достаточно обоснованной. В концепциях великого философа было немало сомнительного, а его политические взгляды не могут не вызывать справедливого негодования. Еще Аристотель находил их «кошмарными». Но к «Тимею» все это имеет в лучшем случае косвенное отношение. Впрочем, среди экспертов такое случается. Они, конечно, стараются убедить читателя, что подходят к анализируемому материалу «совершенно непредвзято»; но иногда маска спадает, и из-за нее выступает подлинное лицо — не лишенное эмоций.

Что же касается недоумения и гнева, с которыми зачастую реагируют на содержание «Тимея», то следует учитывать, что большая часть этого диалога (длинная речь некоего Тимея об устройстве Вселенной) в действительности Платону не принадлежит. Многие древние авторы полагали, что эта часть диалога представляет собой текст пифагорейского трактата, с которым Платон познакомился во время одного из своих путешествий на Сицилию. Высказывания Тимея побуждают других участников диалога к обсуждению поставленных вопросов. И именно в тексте предположительно пифагорейского трактата мы сталкиваемся с материалами, имеющими отношение к тайне Сириуса. Это естественно — ведь пифагорейцы были мистическим братством, корни которого уходят в Египет и Вавилон (именно там, согласно традиции, Пифагор был посвящен в великие мистерии).

Необходимо, конечно, доказать, что тот отрывок из «Тимея», который комментирует Прокл, говоря о небесных телах, написан не Платоном. Обратимся к Диогену Лаэртскому:

«Филолай Кротонский, пифагореец. Это у него Платон просит Диона купить пифагорейские книги. <… > Мнение его было, что все рождается неизбежностью и ладом. Он первый сказал, что Земля движется по кругу (хотя другие утверждают, что это сказал Гикет Сиракузский). Написал он одну книгу, ее-то (говорит Гермипп), по словам кого-то из писателей, Платон по своем приезде в Сицилию к Дионисию купил у родственников Филолая за сорок александрийских мин и списал из нее «Тимея»; а другие говорят, будто Платон получил ее в подарок за то, что вызволил у Дионисия из-под стражи одного юношу из учеников Филолая.