Читать книгу - "Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов"

Кроме того, наши верблюды и лошади, истощенные зимней бескормицей, только с конца марта, благодаря появлению свежего камыша, начали понемногу поправляться. По этим причинам я вынужден был отложить выступление в Тибет до получения благоприятных известий из Куньлуня.

Между тем, не теряя времени, мы с самой Пасхи стали деятельно готовиться к предстоявшему многотрудному путешествию в безвестную страну: сушили сухари и мясо, исправляли палатки и формировали вьюки. Из числа оставшихся в экспедиции 50 верблюдов 28 были отправлены с лишними тяжестями в сопровождении двух казаков и нескольких туземцев по северной дороге через Черчен на урочище Баш-малгун, в верховьях реки Черчен-дарья, которое, по произведенной В. И. Роборовским рекогносцировке, оказалось богатым подножным кормом.

Эти 28 верблюдов предназначались для обратного пути экспедиции и должны были откармливаться все лето на тучных пастбищах названного урочища, которое, по проектированному в то время маршруту, назначалось исходным пунктом для обратного следования экспедиции. Благодаря этой мере, экспедиция, как оказалось впоследствии, была действительно вполне обеспечена перевозочными средствами на обратный путь в 2000 верст и беспрепятственно достигла государственной границы.

Во второй половине апреля мы узнали от пастухов Куньлуня, приезжавших в Нию на базар, что снег в нижних долинах этого хребта уже стаял, а на предгорьях его показалась свежая растительность. По получении этого известия мы начали поспешно собираться в путь.

24 апреля 1890 г. экспедиция в полном составе^[69] выступила из Нии, в которой ей пришлось провести с лишком полгода, если не считать экскурсий из нее в окрестную сторону. Перед выступлением около нашей квартиры собралась большая толпа туземцев, пожелавшая посмотреть на отъезд знакомых ей чужестранцев. Местный бек Измаил, его помощник, мин-баша, и некоторые из поставщиков экспедиции отправились провожать нас до первого ночлежного места.

По проектированному заранее маршруту экспедиция должна была направиться в селение Кара-Сай у подножья Куньлуня, посещенное нами осенью предыдущего года. Но путь туда, в видах пополнения наших сведений об окрестной стране, избран был по указанию туземцев другой – именно сначала по северной черченской дороге, а потом вверх по реке Толан-ходжа.

Пройдя верст 5 вниз по речке Ния-дарья, мы повернули к северо-востоку и перевалили сначала через две длинные песчаные гряды, простирающиеся с северо-запада на юго-восток. Потом пересекли плоскую песчаную гряду и, спустившись с нее в широкую болотистую долину, остановились там ночевать на урочище Кум-чак-лык. Эти песчаные гряды, окаймляющие долину реки Ния-дарья с востока, тянутся по равнине в виде длинных песчаных островов. Между ними заключаются пространные долины, поросшие камышом, зарослями кустарников и местами тополевыми рощами, которые в особенности часты в юго-восточных концах долин.

Широкая долина, в которой мы ночевали, весьма богата источниками, образующими ручьи и лужи, покрытые по берегам высоким тростником. В эту долину, по словам туземцев, выходят русла горных речек Чижган и Яик, из коих первое исчезает в ней, а второе простирается вдоль северо-восточной ее окраины. Летом, в период разлития горных речек, сухое русло Яика наполняется водой, а по руслу Чижгана горная вода затопляет все низменные места долины, обращая их в мелкие временные озерки.

Перейдя поперек помянутую долину, ширина которой простирается до 6 верст, мы оставили черченскую дорогу и повернули по тропе на восток. Она привела нас на возвышенную равнину с твердой глинистой поверхностью, покрытою тонким слоем песка. Такие местности туземцы называют шипанг. В этой песчаной пустыне встречались местами плоские котловины, покрытые редким низкорослым камышом и именуемые туземцами шивал. В них возвышались местами небольшие бугры и узкие грядки, поросшие таким же камышом.

Последние 5 верст экспедиция следовала по сплошному шивалу и спустилась с него в плоскую долину на ночлег. В этой долине, простирающейся с севера на юг, лежит цепь небольших озер, сообщающихся между собой протоками. Из них крайнее южное, называемое Баш-покан-куль, имеет 2 версты длины и около 120 сажен ширины; среднее Тогры-куль – полверсты длины и до 100 сажен ширины; северное Юмалак-куль – около 2 верст длины и до 140 сажен ширины.

Верстах в 6 к северу от этого последнего, по обе стороны черченской дороги, лежат два почти равной ему величины озера – Узун-айдыр-куль и Белек-лык, соединенные с верхними озерами и между собой протоками. Из нижнего озера Белек-лык вытекает речка того же названия, впадающая в озеро Акканы-куль и образующая на пути четыре малых, узких озерка.

Все поименованные озера питаются водами источников горного происхождения, и в долину их, замкнутую на юге увалом, не выходит ни одно сухое русло с гор. Уровень воды в них повышается осенью, после половодья горных речек. Вода во всех озерах солоноватая и притом с весьма значительным содержанием сернистого водорода. Несмотря на это, в них живет несметное множество рыб. Один из наших казаков в течение получаса добыл на удочку около 30 штук, весом от 2 до 6 фунтов, из которых мы выбрали несколько экземпляров для коллекции. Туземцы бьют рыб палками в узких протоках между озерами, которые по временам буквально наполняются ими.

Описываемые озера отличаются весьма большой глубиной. В южном озере в расстоянии 2 сажен от крутого берега я с помощью шнура с грузом и поплавка нашел глубину в 3 сажени. По свидетельству нашего проводника, его отец опускал в это озеро зимой через прорубь груз на веревке в 40 кулачей (35 сажен) длины и во многих местах на середине не мог достать дна.

На озерах во время нашего пребывания было много плавающих и в особенности болотных птиц. На увалах их плоской долины стояли тростниковые хижины пастухов, а в самой долине, покрытой молодым зеленым камышом, паслись стада овец ниинцев. Доброжелательные пастухи, угощавшие нас кислым овечьим молоком, предупреждали быть осторожнее при ходьбе по болотистым местам долины озер. Они утверждали, что на низменных берегах их нередко встречаются места, на которых легко провалиться и исчезнуть бесследно в пучине жидкой грязи, прикрытой сверху зыбкой растительной оболочкой.

Из долины озер караван продолжал путь на восток по местности, сходной с пройденной накануне. Тропа пролегала по твердой глинистой равнине, покрытой тонким слоем песка, с плоскими котловинами и лощинами, поросшими редким приземистым камышом. С половины перехода на плоскости стали встречаться невысокие горки, засыпанные песком, а на последних 8 верстах отверделую глину сменил сай, покрытый также слоем песка, из-под которого местами обнажались крупные каменные обломки.

На этом сае мы пересекли древнее ложе весьма значительной речки, занесенное песком и поросшее кустами тамариска. В конце станции равнина перешла в волнистую землю с небольшими отдельными высотами, с которой мы опустились в балку реки Толан-ходжа и остановились в ней на ночлег в местности Кош-лаш. В течение всего перехода дул сильный ветер с запада, и на песчаной равнине, которую мы пересекли, бушевала метель, сопровождавшаяся мглой. К счастью, ветер был попутный; при встречном же ветре движение по этой пустыне было бы крайне затруднительно, и мы наверно не дошли бы в 1 день до Толан-ходжи.