Читать книгу - "Храм фараона - Зигфрид Обермайер"

Он протянул ей руку. Такка помедлила одно мгновение, затем схватила ее и позволила втащить себя на узкую качавшуюся платформу.

— Помост немного шатается, но выдержит, — успокоил ее мастер и спросил: — Ты не немая? Откуда ты? Ты работаешь здесь?

Такка покачала головой:

— Я была служанкой одной высокопоставленной дамы в крепости Кумма. Она умерла. Многие умерли, но ее муж, начальник гарнизона, успел дать мне пропуск, поэтому я здесь. Внизу меня ждет ладья.

Мужчина слегка вытер лицо и дружелюбно улыбнулся ей. Такка робко улыбнулась в ответ. Он, кажется, не все понял.

— Какой пропуск дал тебе начальник гарнизона, и почему ладья ждет тебя?

Такка поверила этому высокому стройному мужчине, очень похожему на чужеземца. Она достала из мешочка, который носила на поясе, кусочек папируса и протянула ему.

— Итак, ты принадлежишь нашему фараону, да будет он жив, здрав и могуч, и должна теперь найти себе новую работу. Что ты намереваешься сделать, маленькая Такка? Куда ты хочешь?

— Я должна, как сказал начальник гарнизона, поискать себе место в Суенете. Там есть остров Джеб, на нем большой военный гарнизон, и в нем всегда кто-либо требуется. Это мне сказал мой прежний хозяин, а пару дней спустя он умер. Там многие умерли.

— Твои родители уже были рабами, или твой отец продал тебя?

Такка гневно покачала головой:

— Он никогда бы этого не сделал! Он поссорился с египтянами, и его вместе с сыновьями осудили на каторжные работы на золотых приисках. Женщины и девушки должны были стать рабынями у египтян. Меня разлучили с мамой и сестрами, я не знаю, где они и живы ли еще. Меня отослали в крепость Кумма, а там многие умерли от странного поветрия.

Такка рассказывала историю гибели своей семьи так спокойно, как будто речь шла о чужих людях. Она принимала свою судьбу такой, какой она была, потому что знала, что не в ее власти что-либо изменить. Теперь она отвечала только за саму себя, и, стоя в самом низу социальной лестницы, пыталась, насколько это возможно для двенадцатилетней рабыни, подняться хоть чуть-чуть повыше.

Такка почувствовала, что этот мужчина что-то должен сказать и что он благоволит ей. Он не был похож на тех, которые затаскивают беспомощных девушек в грязные углы и насилуют их. Этот человек направлял всю свою силу на камень, и то, что он делал, казалось Такке волшебством. Почему рот не кривой? Почему глаза громадной головы находятся на одной линии, а нос прямой, как бамбуковая палка? Такка не осмеливалась спросить об этом, да она едва ли могла найти подходящие слова.

— Моя работа, кажется, понравилась тебе?

Она молча кивнула.

— Я не знала, что… человек может вообще делать подобное.

Мужчина усмехнулся и осторожно поднялся с маленькой скамейки, на которой лежал его инструмент. Такка только сейчас вполне оценила, какой этот мужчина высокий.

— Немногие могут такое, это верно, а те, которые могут, должны экономно расходовать время на отдых. Мы мило поболтали, маленькая нубийка, но сейчас я возвращаюсь к своей работе, а ты идешь на свою ладью.

Такка посмотрела прямо в серые глаза, не отрываясь. Она теперь осознанно разыгрывала маленькую беспомощную девочку и улыбнулась с легкой печалью:

— А не могла бы я остаться здесь? Тут бы я также находилась на службе фараона и не должна была бы отправляться в большой город, которого я боюсь. Я могу стирать, готовить, шить, ухаживать за садом…

— Этого довольно! — прервал ее высокий мужчина, но лицо его оставалось дружелюбным и вселяло в Такку надежду. — Хорошо, пойди в управление строительством и скажи, что Пиай послал тебя, он хотел бы, чтобы тебе дали работу. Запомни мое имя — Пиай.

Такка благодарно улыбнулась ему:

— Твое имя уже в моем сердце, мастер Пиай. Ты будешь доволен моей работой!

Пиай указал на голову колосса:

— Это он должен быть нами доволен, Такка, потому что мы оба находимся на службе Богоподобного Рамзеса. И, поскольку это так, мы попытаемся приложить все наши усилия.

Пиай взялся за резец и приложил его к губам его величества. А Такка ловко, как кошка, спустилась вниз и побежала к ладье.

— Не торопись, время еще терпит! — крикнул ей кормчий.

— Я не еду дальше, я остаюсь здесь, — сказала Такка гордо, как будто одержала победу.

С тех пор как Пиай получил письмо Мерит, он чувствовал себя здесь как в тюрьме. Хотя он знал теперь, что означает каторжная работа, и благодарил богов за то, что может находиться здесь, это письмо смутило его душу, и никогда еще он так горько не ощущал свою беспомощность и неспособность что-либо изменить, как сейчас. Он ничего не мог, кроме как ежедневно заново начинать свой изматывающий дневной труд, и иногда он желал, чтобы Ра отправился в свою ночную поездку на несколько часов позже, потому что тяжелая работа казалась ему единственным средством против мучивших его мыслей. Пиай уже давно знал письмо наизусть и что только ни делал, чтобы найти двойной смысл, но ничего не находил: не в манере Мерит было что-либо скрывать или приукрашивать.

Пиай каждый день брал письмо и читал заново — один раз медленно, потом снова быстро, как будто из-за этого оно получало новый смысл. Мерит писала:

Мой любимый, мы только что прибыли в Пер-Рамзес. Я уговорила Енама устроить нашу переписку через его службу. В будущем печать наследного принца будет стоять на каждом моем послании. Ты должен делать следующее: составляй ничего не значащие доклады о работе в храмах и направляй их в управление двором Енама. К докладу ты приложи запечатанное послание с надписью: «Не для наследного принца, лично!» Чиновник передаст его Енаму нераспечатанным. Таким образом до меня дойдет то, что хочет сказать мне мой любимый.

Теперь послушай, что между тем случилось с твоей женой. Еще в Фивах его величество счел нужным выдать меня замуж за принца Сети. Этого придурка, который годится быть только воякой и никем больше, мой отец с недавних пор ценит, хотя он и вышел из самого мрачного угла гарема. Я должна была стать его женой, и я сделала это ради тебя, любимый. Однако это ничего не изменило в союзе, который связывает наши с тобой сердца, и никто не может отнять у нас то, что принадлежит только нам обоим, — ребенка, которого я рожу в ближайшие десять дней, да смилуется надо мной богиня Тёрис. Это часть тебя, любимый, залог, который каждый час будет напоминать мне о тебе. В моих снах ты часто рядом со мной, я смотрю в твои серые глаза, глажу твою спину, а когда просыпаюсь, оказывается, я обнимаю подушку. Можно было бы смеяться, но мне больше хочется плакать из-за того, что это не происходит в действительности. Ты хорошо знаешь свою гордую майт-шерит. Мое следующее письмо сообщит тебе уже о нашем ребенке, который сейчас толкается в моем животе. Я хотела бы, чтобы ты мог приложить свое ухо к моему животу, потому что то, что там двигается и хочет выйти на свет, принадлежит тебе, как и мне. Клянусь тебе именем Баст, богини любящих, однажды ты будешь держать в руках своего ребенка, а я буду снова в твоих объятиях. Не будем думать о том, как далеко еще этот день, но, вероятно, он все-таки ближе, чем мы думаем.