Читать книгу - "Рим. Цена величия - Юлия Голубева"

…И вновь стремительный бег вдоль черного берега зловещего Стикса. Разбиты в кровь ноги, порвана туника, волосы опалены дыханием смерти. А за спиной жуткий вой и жадное рычание. Громко стонут бесплотные тени, поднимая прозрачные лики из темных вод. Замелькал вдали спасительный свет, но не успеть – черные псы Гекаты уже настигают. Внезапное оцепенение опутывает ноги, вязнущие в топкой грязи. Тусклые огни глаз огромного пса не мигая смотрят, появившись из тьмы прямо перед обреченной, и громкий крик застывает в груди хладным комком. Чудовище бесшумно распластывается в прыжке, и жертва падает под мощным ударом сильных лап. Клыкастая пасть нависает, обдавая зловонным дыханием, напоенным смертельным ядом…

С громким криком Юния пробудилась, и мрачное видение растаяло под яркими лучами полуденного солнца. Рядом стоял напуганный Гемелл, судорожно сжимая в руках широкое опахало.

– Ты проснулась! Наконец-то! – сказал он. – Что за жуткие сны виделись тебе? Ты так металась и стонала. Я ужаснулся твоему лицу.

– Что? Что ты делаешь здесь? – хриплым шепотом недоуменно спросила Юния. Голос не слушался ее, и нестерпимо ныла грудь, куда прыгнул пес, придавив к земле. Сновидение было до боли реальным.

– Но мы же вчера договорились, что я зайду утром в твои покои, чтобы вместе позавтракать.

Клавдилла с трудом поднялась. Тяжелые думы завладели ее разумом. Темная богиня разгневана не на шутку, если насылает такие жуткие кошмары в ее сны. Юния испытующе поглядела на Гемелла, погрузив пронизывающий взгляд в его глаза, где еще плескался пережитый испуг.

– Подожди меня в атриуме, Тиберий, пока я буду одеваться, и пусть зайдут служанки.

Водяная клепсидра прибавила еще час к своему отсчету времени, прежде чем появилась Клавдилла, облаченная в изумрудную тунику с длинными рукавами. Золотой обруч покоился на волосах, заплетенных в две косы.

– Ты прекрасна, госпожа, – восхищенно произнес юноша и склонился в почтительном поклоне.

Юния по-прежнему пребывала в печальной задумчивости, и Гемелл удивлялся, как могла перемениться веселая девушка, которая так любит смеяться.

– Скажи, божественная, чем я могу помочь тебе, чтоб развеять твою грусть, вызванную плохим сновидением. Я твой друг и хочу доказать, что мои слова искренни и идут от сердца.

Юния вновь устремила на него внимательный взор, но, кроме радости и участия, ничего не смогла прочесть на некрасивом лице угловатого юноши.

– Если то, что ты сказал, – правда, то помощь мне нужна.

– Я готов приложить все силы, – горячо подтвердил Гемелл.

– Что ж, я доверюсь тебе и посвящу в страшную тайну. Но окажется ли в твоем сердце достаточно мужества, чтобы не смалодушничать?

Гемелл помотал головой, и Юния увидела, как изменилось его невыразительное лицо. Глаза заблестели лихорадочным блеском, губы плотно сжались: он не боялся, а, наоборот, был даже рад и взволнован, что теперь в его скучной и безрадостной жизни появится что-то новое и необычное, к чему можно приложить нерастраченные силы души.

Она придвинулась ближе и зашептала:

– Моя мать навлекла гнев темной богини, за что поплатилась жизнью. Но это проклятье унаследовала я. Теперь я должна служить ей всю оставшуюся жизнь. Тщетно я пыталась избежать этой злой участи, но богиня всегда следит за мной. Сон, что испугал меня сегодня, – ее знак. Геката требует жертвы, и ее псы преследуют меня по ночам, когда она в ярости, что я медлю с исполнением обрядов.

Слезы покатились из прекрасных глаз девушки, и сердце Гемелла захлестнула жалость. Не отрывая взора, смотрел он, как радужные капли стекают по нежным щекам, и в душе его постепенно просыпалось странное волнующее чувство, и, когда Клавдилла нежно взяла его руку и с грустью посмотрела в глаза, он понял, что название этому чувству – любовь. И тогда в неописуемом восторге он упал перед ней на колени и сказал:

– Я посвящу тебе всю свою жизнь, о божественная. Тенью буду ходить рядом, только чтоб избавить от невыносимых страданий и хоть немного облегчить твое проклятие и часть его принять на себя.

Она прижала дрожащие пальцы к его губам:

– Остерегайся произносить такие речи! Власть Гекаты сильна не только ночами. Она проникнет в твое сердце, испепелит разум, и ты навек станешь ее рабом. Забудь и думать о том, чтобы принять на себя мое проклятие. Я хочу попросить тебя совсем о другом.

– Нет! Нет! – в волнении закричал он. – Я возьму на себя бремя твоего кошмара, только чтоб ты стала счастливой и веселой. – Он кинулся на колени, охваченный экстазом самопожертвования. – Ты внесла в мою жизнь свет и радость, я почувствовал себя человеком рядом с тобой, ты первая, кто сказал мне ласковые слова и отнесся с искренней добротой.

Юния отшатнулась, испуганная этим неожиданным порывом, но тут же овладела собой, довольная, что результат превзошел ожидания. Она нежно улыбнулась, постаравшись вложить все обаяние в свою дивную улыбку, и взяла его руки в свои:

– Спасибо тебе, мой друг.

Маленькая слезинка скользнула из уголка глаза, покатилась вниз по щеке, и Гемелл вдруг с неистовством приник губами к соленой капельке влаги. Юния едва сдержала резко нахлынувшее отвращение, но не отшатнулась и вытерпела этот дружеский поцелуй.

– Ты чересчур горяч, Тиберий Гемелл, – только и заметила она.

Оставшись одна, она наконец смогла дать волю своему гневу и раздражению. Подобно фурии, металась она по спальне, без жалости сбрасывая с постаментов драгоценные вазы, топтала белоснежные лилии, била об пол флаконы с духами и благовониями, в бешенстве ломала золотые украшения. Рабы в ужасе попрятались, до смерти напуганные возможными расправами. И лишь когда эта вспышка ярости прошла, Юния залилась слезами. Она проклинала свою красоту и горькую судьбу. Почему она преподносит ей такие жестокие испытания? Ее желание лишь одно – быть рядом с любимым у домашнего очага, а не соблазнять тех, от кого зависят их жизни. Ненависть волнами захлестывала ее разум – ненависть к старику на далеком острове, тому, что угрожал их счастью с Сапожком. Смерть! Смерть всем! Она бесконечно выкрикивала это слово, и громкое эхо высоких сводов послушно разносило его во все стороны, к ужасу прислуги.

Но боль ее израненной души постепенно стихала, пока она писала длинное послание Гаю, наполненное признаниями в любви, и слезы обильно заливали пергамент. И из-за этих влажных капель свиток долго потом не мог сгореть дотла. Но это принесло успокоение, и на восковых дощечках Юния написала записку Евтиху, посвященному в их тайну поклонения Гекате. Он должен был раздобыть жертвы темной богине и сопровождать их в рощу поздно ночью. Клавдилла знала, куда направить раба с посланием: Евтих мог быть или в конюшнях, или у Мнестера с Аппелесом, которые снимали комнаты на Субуре, в большой инсуле по соседству с дешевыми лупанарами и тавернами.