Читать книгу - "Битва за Фолкленды - Саймон Дженкинс"

Более всего в тактическом плане британцы боялись, что аргентинцы начнут посылать в рейды самолеты-бомбардировщики с сопровождением, но ничего подобного так и не случилось. Даже небольшие эскорты для отвлечения внимания пилотов «Харриеров» могли бы заметным образом поднять результативность боевых вылетов вражеской авиации против британцев в Сан-Карлосе. Но аргентинцам, располагавшим только двумя самолетами-заправщиками С-130 «Геркулес», попросту не хватало ресурсов для обслуживания эскортов. Командиры военно-воздушных сил, с ужасом подсчитывая потери, перенаправляли летательные аппараты с их собственных баз на другие аэродромы, дабы не допустить осознания личным составом истинных масштабов урона. Некоторые летательные аппараты с баками, поврежденными зенитным огнем с кораблей, доползали домой только присосавшись к самолету-заправщику. После войны в аргентинских источниках утверждалось, будто бы из всех 223 летательных аппаратов, числившихся на балансе военно-воздушных сил, только восемьдесят одна машина располагала оборудованием для дозаправки в воздухе и боевым радиусом для участия в полетах против британцев в Сан-Карлосе с материка — «Миражи» III и V^[366], «Канберры» и некоторые из версий «Скайхока». Аргентинцы признали факт потери 41 процента этих самолетов, действовавших как ударная сила фронтовой авиации, т. е. тридцати четырех машин, что значительно меньше британских подсчетов. Вдобавок к этому «Аэрмакки» и «Пукары» продолжали действовать из Порт-Стэнли и Гуз-Грина. О степени неэффективности британской воздушной блокады говорит то обстоятельство, что между 1 мая и 14 июня аргентинцы доставили на Фолклендские острова 435 тонн грузов и вывезли 264 раненых. По данным по ударной авиации, действовавшей с материка, на протяжении этого же временного отрезка планировались 505 боевых вылетов, выполнялись 445, но засчитаны были 302. Аргентинцы не скрывали глубины своего разочарования в отношении мощи британской ПВО в районе якорной стоянки. С течением времени «Харриеры» все чаще обращали в бегство волны вражеских штурмовиков прежде, чем те успевали приблизиться к островам. Натиск и целеустремленность пилотов противника начали уменьшаться буквально на глазах. Хотя в те времена британцы не осознавали произошедшего в битве перелома.

***

Между тем обстановка на якорной стоянке вызывала озабоченность у британцев. В условиях продолжавшихся противником налетов с воздуха наращивание запасов военных материалов службой тыла шло с удручающей медлительностью. Одни из важнейших и поучительнейших уроков войны состоят в том, что даже самые близкие к реальности учения в мирное время не заставляют службы тыла работать на полную катушку, не показывают того, насколько уязвимы войска на поле боя перед проблемами со снабжением. Движение кораблей только в темное время суток радикальным образом сокращало мощность потока военных грузов, поступавших на сушу. От «концепции дрейфующей службы тыла», о которой договорились на острове Вознесения, прошлось отказаться перед лицом угрозы с воздуха. Корабли с находившимся на них крайне необходимым на берегу снаряжением и прочим имуществом прятались далеко в открытом море. Ночной конвой приводил их обратно только после непростой процедуры обмена сигналами с ударной группой. В ВМС с неприятным удивлением открыли вдруг, что, например, жизненно важные генераторы 3РК «Рэйпир» работают на бензине, а топлива на якорной стоянке и так всегда хронически не хватало. Сложности вновь послужили пищей для роста напряженности между «Гермесом» и бригадой коммандос. Многие морские офицеры в частном порядке или официально вопрошали о том, чем занимается десант. Почему он продолжает сидеть на плацдарме? Почему ВМС ежедневно приходится отражать налеты, в то время как кампания на берегу буксует на месте?

Каждый день бригадир Томпсон проводил много времени на спутниковом терминале в Эйджэкс-Бэй. Прождав соединения несколько часов, он говорил с Нортвудом. В каждой беседе комбригу задавали одни и те же вопросы. Чем он занят? Когда наконец двинется? Томпсон же понимал дело так: его задача оборонять плацдарм и ждать прибытия генерал-майора Мура и 5-й бригады. Однако тем временем приоритеты быстро смещались. Общественное внимание в Британии целиком концентрировалось на битве в воздухе и на море, в каковой на долю Королевских ВМС выпадали столь суровые испытания. Военный кабинет и Нортвуд все в большей степени проявляли нетерпение в отношении отсутствия признаков активности войск, достижений британского оружия, дабы как-то оправдать потерю кораблей и гибель людей. Они считали крайне необходимым для британцев побыстрее взять верх над аргентинцами, причем приступить к этому без промедления. «Испытываем неоправданное давление из Соединенного Королевства, — записал офицер штаба бригады в дневнике 25-го числа. — Они недооценивают фактора угрозы с воздуха и демонстрируют тенденцию не считаться с ней. Довод ВМС в том, что они-де уже получили свое и теперь наша очередь». Томпсон каждый день терпеливо объяснял Нортвуду, что его вертолеты полностью задействованы на перевозке пайков, боеприпасов и оружия и на вывозе пострадавших. Не хватало средств передвижения для наступления на Порт-Стэнли хотя бы силами одного батальона. «И все же я убежден, что нас заставят выступить, невзирая ни на какие доводы», — писал тот же штабной офицер. Но беспокойство проявляли не только в Нортвуде. Многим морским пехотинцам и парашютистам до смерти надоело затянувшееся сидение поблизости от якорной стоянки и участие в качестве зрителей в битве на истощение, победить в которой Вудвард, как помнится, надеялся до высадки десанта на берег. «Мне казалось, что мы должны были наступать и вступить в боевой контакт с противником, — говорил один командир морской пехоты. — В психологическом плане плохо, когда нет соприкосновения. Неправильно, что аргентинцев никто не трогает, если не считать нескольких ударов «Харриеров».

В штаб-квартире бригады среди кустарника близ дома старосты поселка Сан-Карлос, где среди камуфляжных палаток и припаркованных «Вольво» мирно играли дети, бригадир Томпсон 24-го числа созвал командиров частей на группу «О». Пока те потягивали горячий суп из термосов, комбриг убеждал подчиненных обуздать нетерпение. Сначала надо довести до конца разгрузку кораблей и только потом высвобождать вертолеты для переброски живой силы. В данное время, в силу необходимости держать командование в курсе относительно дислокации войск неприятеля, приоритетными являлись разведывательные действия СБС и САС на имеющихся в распоряжении вертолетах. Между тем комбриг сказал офицерам: смотрите на восток, готовьтесь к выступлению в направлении к Порт-Стэнли. Бойцам САС надлежало как можно скорее обеспечить жизненно важные высоты — район горы Кент, чтобы за спецназом последовали главные силы. О Гуз-Грине речь вообще не заходила. Недовольные исходом совещания, но понимавшие затруднения комбрига, командиры разошлись по вертолетам и отправились обратно в расположения подразделений, размышляя, чем бы таким занять личный состав и не дать ему изнывать от безделья.

***

В ту неделю в заливе Сан-Карлос-Уотер происходила странная битва с этаким специфическим характерным для нее ритуалом. Из всех двадцати четырех часов суток шестнадцать приходилось на темное время, когда люди на берегу мало что могли поделать, кроме как спать и говорить. Строгие правила светомаскировки не позволяли ни готовить еду, ни читать, ни работать. В Порт-Сан-Карлосе многие из десантников перебрались в дома в селении и жили там в относительном комфорте. Однако для расположившихся в Эйджекс-Бэй, в поселении Сан-Карлос и на горах Суссекс условия быта отнюдь не отличались изысками. Спали они в чертовски холодных и сырых землянках, радуясь шансу как-нибудь ночью посушить одежду в сарае для стрижки овец. На рассвете каждого дня после традиционного построения — команды «в ружье!» — до того, как окончательно рассеется сумрак утра, в расположении рот раздувались сотни «керосинок», на которых готовился чай и овсянка с яблочными хлопьями.