Читать книгу - "Вожди и заговорщики - Александр Шубин"

Где взять средства на строительство промышленности? Экономя на аппарате, продумывая экономические решения и повышая их эффективность, «ценой величайшей и величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться того, чтобы всякое малейшее сбережение сохранить для развития нашей крупной машинной индустрии…»^[47]. А если сэкономленных средств не хватит? Ленин обходит этот вопрос, который вплотную встанет перед партией в середине 20–х гг. Выяснится, что не промышленность будет помогать крестьянству, а крестьянство через силу финансировать строительство промышленности. К этому неминуемо вела логика «государственного социализма», которую Ленин пытался смягчить элементами кооперативного социализма. Подавив сопротивление общества в гражданской войне, бюрократическая диктатура могла найти ресурсы для своих грандиозных планов только за счет этого общества. В этом заключалась суть «построения социализма в одной стране», которую начал теоретически обосновывать Ленин.

Шах Сталину

Несмотря на то, что Ленин предложил стратегию строительства социализма в одной стране, он не отказался и от идеи мировой революции. Одно другому не мешает. В статье «Лучше меньше, да лучше», посвященной экономии и подбору кадров, он пишет: «На нашей стороне тот плюс, что весь мир уже переходит теперь к такому движению, которое должно породить всемирную социалистическую революцию»^[48]. Надежда мировой революции — в Азии, где индустриально — рыночная культура развита еще меньше. Как и странам Востока «нам тоже не хватает цивилизации для того, чтобы перейти непосредственно к социализму, хотя мы имеем для этого политические предпосылки»^[49]. Эти предпосылки — диктатура партии, которая стремится к социализму. Весь ХХ век в аграрных странах к власти будут приходить партии, стремящиеся перескочить через капитализм. Но максимум, чего им удавалось добиться — форсированной индустриализации. Первой по этому пути пошла Россия.

По мнению Ленина, культурные предпосылки для социалистического переустройства общества можно создать не только до революции, но и после, используя рычаги власти. Но этих — то рычагов революционеры лишались по мере бюрократизации. И дело было не только в неэффективности аппарата. В своем конфликте со Сталиным Ленин увидел, что бюрократия имеет свои корпоративные интересы: «Говорят, что требовалось единство аппарата. Но от кого исходили эти уверения? Не от того ли самого российского аппарата…»^[50] Единством партии (а по сути — его правящей элиты) будет и впредь оправдываться расправа над носителями хоть сколько — нибудь оригинальных идей.

Вождем бюрократии является Сталин. Как опытный политик, Ленин решил нанести удар по Сталину в самом уязвимом месте — в национальном вопросе, который считался вотчиной Сталина. Больной вождь пишет статью «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». В день образования СССР, когда «автономизация» уже была отвергнута даже Сталиным, Ленин так характеризует процесс объединения советских республик: «пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистических республик». «Всю эту затею» Ленин считает «в корне неверной и несвоевременной» ^[51]. Вот так создатель Советского Союза. Ленин не исключает, что придется сделать шаг назад к конфедерации, оставив в ведении СССР только внешнюю политику и оборону. И все из — за Сталина, на которого (вместе с Дзержинским) Ленин возложил политическую ответственность за «грузинский инцидент». В своей статье Ленин подверг Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе резкой критике за великорусский шовинизм, а последнего предлагает на время исключить из партии за рукоприкладство в Грузии. А ведь еще 21 октября Ленин «решительно осуждал» брань грузинских лидеров против Орджоникидзе. Теперь же Ленин считает Сталина организатором расправы над грузинами и проводником «нашествия того… великоросса — шовиниста, в сущности подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ»^[52]. Великодержавный «перегиб» Сталина наносит ущерб мировой революции, потому что может разочаровать в советском опыте сотни «миллионов народов Азии, которой предстоит выступить на исторической авансцене в ближайшем будущем, вслед за нами»^[53]. Революционная стратегия Ленина вступила в противоречие со стратегией Сталина, со стремлением укрепить советскую державу.

В своей борьбе против Сталина Ленин мог опереться на идеолога «перманентной» мировой революции Троцкого. Как и Ленин, Троцкий даже в условиях эйфории от первых успехов НЭПа не забывал о мировом контексте Российской революции и строительства социализма в России. В докладе на IV Конгрессе Коминтерна Троцкий говорил: «Главные козыри явно на нашей стороне, за исключением одного — очень существенного: за спиною частного капитала, действующего в России, стоит мировой капитал… Поэтому можно и должно поставить вопрос, не будет ли зарождающийся социализм, хозяйничающий еще капиталистическими средствами, закуплен мировым капиталом?»^[54] Эта проблема несколько лет будет недооцениваться большинством Политбюро. Подумаешь, нэпманы и кулаки. Их немного, их капиталы мизерны в сравнении с государственными, их число ничтожно по сравнению с рабочим классом, крестьянством и даже бюрократией. Иностранный капитал в СССР практически не допускается. И все же конъюнктура мирового рынка играла решающую роль для развития НЭПа — только за рубежом можно было купить передовые технологии. Цены на индустриализацию устанавливал мировой капитал. Повлиять на эту конъюнктуру можно было, дестабилизируя мировую капиталистическую систему с помощью подъема национального движения в Азии. Большая игра.

Ленин, как и Троцкий, видел в действиях Сталина национальную ограниченность и угрозу планам распространения коммунистического движения в Азии. Троцкий был ближе Ленину по духу и по стилю мышления. Понимание мирового контекста строительства социализма привело к союзу Ленина и Троцкого против «тройки» по вопросу о монополии внешней торговли, которую они защитили. Затем Ленин предложил Троцкому более долгосрочный блок против бюрократизма. «С хорошим человеком лестно заключить хороший блок, ответил я»^[55], — вспоминал Троцкий.

5 марта Ленин направил Троцкому материалы «грузинского дела» с запиской: «Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под „преследованием“ Сталина и Дзержинского, я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы вы согласились взять на себя защиту, то я бы мог быть спокойным»^[56] Но союзник Ленина по «блоку» подвел — Троцкий не решился атаковать Сталина в отсутствие Ленина. Он лишь сделал замечание к тезисам Сталина в секретной записке в Политбюро и удовлетворился чисто формальной «капитуляцией» Генерального секретаря, «признавшего ошибку». Отставных членов ЦК КП(б)Г разослали на дипломатическую и другую работу вне Грузии.