Читать книгу - "По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман"

Взвалив на спину «Петрике», я предупредил герра генерала, что буду пользоваться диапазонами 11 и 12. Мы всегда работали на них, входя в боевое соприкосновение с противником. Дело в том, что французы и бельгийцы обычно использовали диапазоны с 8-го до 10-й. Я передал приказ генерала саперам, и унтерфюреры разбили подразделение на 6 групп по 24 человека. Я следовал в составе 1-й группы.

Осторожно, точно кошки, выслеживающие добычу, мы с оружием наготове крались в Филипвиль. От волнения я даже позабыл о рации на спине. Помню, как по мере приближения городские дома становились все больше, помню ощущение, что из каждого окна в тебя в любую минуту могут выстрелить. Пробираясь мимо крестьянских ферм, мы настороженно заглядывали в распахнутые двери амбаров. Никого. Все фермы были покинуты их владельцами. Двигаясь по обеим сторонам главной дороги, ведущей в Филипвиль, мы вошли в город. С телеграфного столба свисала огромная белая простыня, ветер хлопал ставнями городских домов, а вокруг ни души. Лишь белый флаг — сигнал капитуляции. По диапазону 11 я передал герру генералу об обстановке. Он велел осмотреть дома.

Крендл, еще трое саперов СС и я вошли в дом — вернее, в гражданский объект. Все ящики столов и комодов были выдвинуты, двери помещений стояли нараспашку. На полу я заметил раскрытые саквояжи и чемоданы. Было видно, что люди покидали жилище в спешке, прихватив с собой лишь самое необходимое. Стащив с головы каску, Крендл напялил цилиндр, обнаруженный им в одном из платяных шкафов. Кое у кого из наших это вызвало смех, а вот шарфюрер взбеленился.

— Положите туда, где взяли! — рыкнул он на Крендла. Но тот ни в какую.

— Нет, разве вы имеете право приказывать аристократу? — шутя, спросил он, для пущей убедительности тыча пальцем в цилиндр — непременный знак принадлежности к правящему классу.

Однако шарфюрер не был расположен к шуткам.

— Не смешно, — отрезал он. — Положите его на место. Это — чужая вещь, и не прикасайтесь здесь ни к чему.

Шарфюрер, безусловно, был прав. Нечего зариться на чужое имущество в незнакомом доме и в чужой стране. Крендл повиновался. Осмотрев еще парочку домов, мы вместе с саперами собрались на улице.

Все группы сообщали одно и то же — Филипвиль пуст. Я по «Петриксу» связался с герром генералом и доложил ему об этом. Он приказал дожидаться подхода остальных. Уже вскоре 7-я танковая дивизия вошла в Филипвиль, за ней последовал вермахт. Не успели мы оглянуться, как все городские улицы были полны техники и солдат. Город перешел в наши руки без единого выстрела.

Герр генерал велел мне возвращаться в прицеп, там я слышал, как фон Рунштедт говорил по радио с Неф-Шато. Французы ожидали, что мы перейдем границу возле Бульона, и направлялись на север помешать нашим войскам.

Фон Рунштедт отдавал приказ 47-й дивизии вермахта оказать поддержку его силам на позициях восточнее Арлона. Армия фон Рунштедта хоть и оказалась в сложной ситуации, но особой угрозы для нее не было. Я настроил радиостанцию на получение донесений с севера, и выяснилось, что фон Манштейн до сих пор сидит взаперти у Льежа. И я понял, почему тогда фон Роммель так многозначительно постукивал пальцем по карте, а потом решил наступать на Вервье. Он опасался контрудара французов в районе Неф-Шато, расчеты его оказались верны, и он не попался в расставленные неприятелем силки. Пока фон Манштейн вел бои на севере, а фон Рунштедт на юге, я спокойно сидел в своем прицепе и слушал донесения оттуда. Помню, что я еще тогда подумал, как мне повезло, что я оказался при Роммеле, — уж он знал толк, как проводить кампании. Я услышал голос герра генерала.

— Что там сообщают из Шимэ?

Пролистав стопку донесений разведки, я нашел нужное.

Люфтваффе сообщали о 10—12 «Н-39» при поддержке 2500 французских пехотинцев и о том, что в их распоряжении около двух десятков 12-см орудий. Сообщалось и о со-средоточении значительного числа минометов и противотанковых орудий на указанном участке. Герру генералу внушали опасения танки «Н-39» «гочкисс» и 12-см пушки. В радиограмме командующим частями 7-й танковой он предупредил их, что, если неприятель с умом воспользуется имевшимися в его распоряжении силами, он может доставить нам массу неприятностей.

— Рядовой Фляйшман! Что находится между У. Э. М.? Черт возьми, что он имеет в виду под пресловутым У. Э. М.? Неужели мы этого не проходили в учебке? Или проходили, но я забыл?

— Виноват, герр генерал, но что такое У. Э. М.? — задал я вопрос, рискуя вновь услышать, что у меня в голове мякина. Однако герр генерал был само спокойствие.

— Вот что, рядовой, выясните, а потом доложите мне.

Ничего себе — «выясните!» Будто мы тут в прятки играем! Что я должен выяснять? Я еще раз проглядел все поступившие донесения, но так и не мог понять, что от меня требовалось. По-видимому, когда я вызвал герра генерала, мой голос говорил сам за себя, потому что Роммель проявил удивительное терпение. Он потребовал от меня прислать вестового, я организовал его поездку на мотоцикле. Не прошло и нескольких минут, как в дверь прицепа постучали.

Это вернулся вестовой, солдат вермахта.

— Герр генерал желает знать обстановку между Уазой, Эной и Маасом в районе Шарлевиля.

Так вот оно что! Всего-навсего, первые буквы названий рек. Ну, теперь мне все стало ясно.

У меня перехватило дыхание, стоило мне отыскать на карте Шарлевиль. Здесь, в Филипвиле, мы находились менее чем в 2 км от французской границы. В пятидесяти с небольшим километрах южнее лежал Шарлевиль. Разведка люфтваффе сообщала об интенсивном сосредоточении сил неприятеля в районе Шарлевиля — более 25 танков «Н-39», примерно полсотни 12-см артиллерийских орудий, большое количество минометов и противотанковых орудий. Так вот почему Филипвиль решили сдать без боя. Французы рассчитывали, что мы ринемся через незащищенный участок границы и тут же угодим им в пасть у Шарлевиля.

Но герру генералу явно не грозило угодить в ловушку. Он повернул колонну на юго-восток и перешел в наступление на Шимэ. Никогда не забуду духоту в прицепе в то утро. Я просто жарился в этой железной коробке, как в печке. Уже ближе к полудню до меня донеслись глухие удары, а потом Крендл резко тормознул, и я через переговорное устройство услышал, как он вопит:

— Кагер! Да вылезай ты из своего ящика!

Вокруг рвались артиллерийские снаряды. В правой стенке прицепа осколком шрапнели вырвало приличный кусок. Схватив винтовку, я тут же распахнул дверцу и бросился на землю — тут, наверное, любой чемпион по прыжкам в воду снял бы передо мной шляпу. Шлепнувшись на острые камни, я охнул от боли.

Осмотревшись, я увидел, как наши танки, полугусеничные вездеходы, бронемашины бросились врассыпную. Солдаты СС и вермахта спешно занимали позиции для круговой обороны. Мне тоже следовало не мешкать, если я не хотел оказаться под перекрестным огнем.

Я принялся звать Крендла и увидел, как прямо на меня мчится какой-то роттенфюрер^[4]. Схватив меня за френч, он без слов оттащил меня метра на четыре в безопасное место за полугусеничным вездеходом. Парень был здоровый и на вид мрачный. Из тех, кто не способен на улыбки.