Читать книгу - "Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников"

Взгляд Коновальца казался холодным, отвлечённым, даже безразличным, однако в нём легко угадывался пристальный интерес к визитёру, попытка разгадать его сущность, настрой.

Постепенно, к удивлению Андрейченко, глава Центрального провода становился более откровенным, простым, доверчивым, общительным. Вопросы задавал со знанием дела, демонстрируя при этом достаточно обширный кругозор. Орешек, по всему видать, крепкий.

Когда ответ Андрейченко на его вопрос звучал резонно и приходился ему по душе, он соглашался с ним; в ином случае корректно давал понять, что дело обстоит несколько иначе. Но как именно, не рассказывал. Как бы пропускал мимо своих больших ушей и переводил разговор в другое русло. Деликатно, почти незаметно. В общем, вождь Центрального провода производил неплохое впечатление. Поначалу.

Андрейченко держался естественно, повторил некоторые свои критические замечания, ранее высказанные в Берлине. С горечью говорил о затухании националистического всплеска среди подпольщиков. Выказал большую озабоченность участившимися арестами, что являлось одной из причин общих бед.

Немного помолчав, выжидая, не скажет ли что-либо существенное Коновалец, который внимательно слушал и, видимо, соглашался, Андрейченко добавил:

– Вы знаете, Ваше превосходительство, аресты НКВД наших людей и особенно единомышленников приняли в последнее время почти массовый характер. Это наводит на мысль, что среди нас действует враждебная агентура.

Коновалец пытливо посмотрел на молодого собеседника. Эти слова, казалось, должны были бы снять последние сомнения в его искренности. Но вместе с тем могли и насторожить опытного игрока: не специально ли они сказаны сейчас?

Почувствовав, что последняя его фраза вызвала сложное ощущение у главы ОУН, Андрейченко сказал:

– Собственно, арестовывают и вовсе невиновных, так что с уверенностью говорить о наличии агентуры НКВД в наших рядах тоже трудно. Тем не менее мы, на местах, не исключаем этот фактор. И потому проводим нелёгкую, но крайне необходимую работу.

– И многих арестовывают? – вдруг оживился Коновалец, когда, казалось, к этому вопросу уже незачем было возвращаться.

– Многих, – произнес Андрейченко с сожалением. – Очень многих. Люди в отчаянии.

– Это хорошо, – неожиданно похвалил Коновалец. – Это очень хорошо.

Что он имел в виду? Вероятнее всего то, что аресты вызовут недовольство народа и это приведёт к массовому протесту, бунту, восстанию.

– А вы не перешли бы работать в Центр? – неожиданно предложил Коновалец. – Я слышал о вас добрые отзывы.

Проверка или нечто другое? Андрейченко понимал, что проверять и сомневаться в нём будут если не постоянно, то довольно долго.

– Мне трудно сейчас ответить на это предложение, Ваше превосходительство. Хотя соблазн есть. Однако решение зависит от многих обстоятельств, которые пока мне неясны. Не говоря уже о том, что я не волен решать единолично.

Андрейченко спокойно смотрел в глаза руководителя ОУН. А тот, переведя разговор на обыденные темы, расспрашивал о жизни в СССР, о роли интеллигенции, её значимости в обществе. Коснулся и настроения людей в СССР в целом и, в частности, на Украине.

Зашла речь и о претензиях подполья к Центру. Андрейченко выражал их весьма деликатно, но со свойственной ему твёрдостью, и в общем рисовал картину, близкую к действительности. Не обходил острых моментов, но и не слишком акцентировал их.

Коновалец слушал внимательно. Неожиданно предложил вместе отправиться в Эстонию. Там по заказу Центрального провода издавалась литература, предназначенная для распространения на Украине.

В Таллине Коновалец подбросил Андрейченко так называемую лимонную корку: возложил на него переброску через Финляндию в Советский Союз националистической литературы.

Сомнений не было: проверка. Мешкать с ответом не приходилось. Вождь ОУН прекрасно понимал, что подосланный человек, агент противной стороны, невольно заколеблется, даже откажется. Если же согласится, то результат не замедлит сказаться.

Это понимал и Андрейченко. Но легче от этого ему не становилось. Времени на раздумья не оставалось. И потому, не мешкая, он согласился. Хотя и заметил Коновальцу, что дело далеко не простое, но поскольку чрезвычайно важное для подполья, постарается выполнить нужное нашим людям.

– Особенно сегодня! – пояснил глава ОУН. – Эти материалы откроют им глаза! Они узнают правду.

Андрейченко выехал в Хельсинки. Один. Такую возможность счёл для себя удачей. Кажется, наконец-то вырисовывался конкретный путь к достижению цели, ради которой столь длительно и старательно городился весь этот огород. Пока не финал. Но он уже проглядывался.

До сих пор попытка перебросить в СССР контрреволюционную литературу проваливалась. Теперь же Андрейченко предлагали невероятно большой её объем. Разумеется, он разгадал замысел главы Центрального провода. Соблюдая полнейшую конспирацию, он из Хельсинки дал знать руководству ИНО НКВД, что удачная переправа через финскую границу нелегальным путём оуновской литературы с последующим её распространением среди подпольщиков на Украине, вне сомнения, станет важнейшим условием для завоевания доверия и выполнения задания.

«Литературную операцию» следовало провести так, чтобы её исполнение не выглядело лёгким, что могло бы вызвать подозрения. Провал же по доставке контрреволюционной литературы засвидетельствует отсутствие у Андрейченко ценных связей и возможностей, благодаря которым ему в оуновской верхушке придаётся большое значение. Его репутация будет поставлена под сомнение.

Тем самым Андрейченко дал понять руководству ИНО, что любых осложнений следует избегать за счёт продуманной подготовки к операции с оуновской литературой.

В Москве столкнулись с весьма щекотливым и рискованным мероприятием. Там прекрасно понимали, что в Центральном проводе будут зорко следить за поступлением в ряды националистического подполья антисоветской литературы. Результаты, надо полагать, непременно станут достоянием руководства ОУН, и это поможет Андрейченко с выполнением задания. С другой стороны, за такое «мероприятие» можно и головой поплатиться. Причём всем, без исключения, задействованным в нём лицам. Ещё никогда не случалось, чтобы органы НКВД способствовали нелегальной переброске через границу в Советский Союз контрреволюционной литературы, призывавшей «к свержению сталинского режима».

После тщательного изучения всех аспектов столь каверзного вопроса «наверху» скрипя сердце всё же приняли предложение Андрейченко. Одновременно ему дали указание, сославшись на вполне резонные трудности, договориться с руководством ОУН о значительном сокращении объема литературы. Дескать, во избежание провала.

Андрейченко добился этого. Должен был завоевать абсолютное доверие, выполнив порученное задание. Иного выхода не видел.

В итоге оуновская литература попала к подставным лицам или к «сознательным» советским гражданам, которые отправили её в органы милиции и НКВД. Лишь мизерная часть, если не единицы, оказалась у тех, кому она предназначалась Центральным проводом. Большинство этих лиц уже находились под постоянным наблюдением оперативников НКВД и его осведомителей.