Читать книгу - "Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма - Том Рейсс"

Испания заложила основы этого огромного богатства и зла в обеих Америках, затем быстро отвлеклась на другие цели и забыла о своем начинании. Ввозя растения, технические приспособления и рабов на Санто-Доминго, испанцы отказались от сахарного бизнеса ради охоты за золотом и серебром. В поисках драгоценных металлов они переехали в Мексику и Южную Америку и оставили остров прозябать почти на два столетия – до тех пор, пока французы не начали использовать его истинный потенциал.

* * *

Во второй половине восемнадцатого века колония Сан-Доминго, расположенная на западной оконечности Эспаньолы, там, где сегодня находится Гаити, обеспечивала две трети всей заморской торговли Франции[92]. Она была крупнейшим в мире экспортером сахара и производила больше ценного белого порошка, чем все британские колонии в Вест-Индии[93], вместе взятые. Тысячи судов входили и выходили из Порт-о-Пренса и Кэп-Франсэ, направляясь в Нант, Бордо и Нью-Йорк. Когда после победы в Семилетней войне британцы решили отобрать у Франции колонии в Северной Америке, а взамен вернули два крошечных сахаропроизводящих острова – Гваделупу и Мартинику, они невольно оказали услугу своему давнему сопернику.

Сан-Доминго был самой ценной в мире колонией[94]. И ее потрясающее богатство основывалось на потрясающей жестокости. «Жемчужина Вест-Индии» была огромной адской фабрикой, где рабы каждый день работали с раннего утра до позднего вечера – в условиях, которые вполне могут поспорить с концентрационными лагерями и лагерями для политзаключенных двадцатого века. Треть всех французских рабов умирала[95]после всего нескольких лет работы на плантациях. Насилие и террор помогали поддерживать порядок. Наказание[96]за слишком медленную работу, кражу кусочка сахара или глотка рома, не говоря уже о попытке побега, ограничивалось лишь силой воображения надсмотрщика. Готический садизм с элементами тропической механизации был распространен повсеместно: надсмотрщики прерывали бичевание только ради того, чтобы вылить горящий воск, или кипящий сахар, или же раскаленные угли с солью на руки, плечи и головы строптивых работников. Жизнь раба стоила дешево, особенно в сравнении с заоблачными ценами на выращиваемый ими урожай. Даже когда целые армии рабов недоедали и умирали от голода, невольников заставляли носить странные жестяные маски на сорокаградусной жаре, чтобы негры не смогли получить ни грамма пищи, пожевав тростник.

Владелец сахарной плантации рассчитывал на то, что невольник в среднем может проработать от десяти до пятнадцати лет, прежде чем умрет от непосильного труда и будет заменен на нового, только что вытащенного из судового трюма. Помимо недоедания, паразиты и болезни со временем также могли прикончить любого человека, работавшего по восемнадцать часов в день[97]. Жестокость американского Ткацкого королевства, которое существовало столетием позже, и сравнивать нельзя с порядками на Сан-Доминго в 1700-х годах. Жестоких надсмотрщиков в Соединенных Штатах хватало с избытком, но североамериканское рабство не основывалось[98]на бизнес-модели, в соответствии с которой рабов систематически загоняли до смерти, чтобы заменить на только что купленных невольников. Французские сахарные плантации были бойней.

Версаль обожал законы и инструкции, а потому Франция стала первой страной, узаконившей колониальное рабство. Для этого король Людовик XIV в 1685 году издал закон, который изменил историю как рабства, так и межрасовых отношений.

Le Code Noir – Черный кодекс[99]. Уже само его название не оставляет сомнений относительно того, кому предназначено быть рабами. В этом документе, статья за статьей, перечисляются многочисленные способы эксплуатации чернокожих африканцев их белыми хозяевами. Кодекс узаконил самые жестокие наказания – карой за воровство или попытку побега была смерть – и ввел норму, в соответствии с которой рабы без согласия хозяина не могли жениться или передать собственность своим родственникам по наследству.

Впрочем, сам факт существования письменного свода законов – новшество в истории французской колониальной империи – открыл дорогу неожиданным изменениям. Если рабство управлялось законами, тогда рабовладельцы, по крайней мере в некоторых случаях, могли быть пойманы на нарушении этих норм. Устанавливая нормы господства белых, Кодекс – по крайней мере, в теории – устанавливал пределы такой власти и давал чернокожим различные возможности сбежать из-под нее. Он создавал лазейки. Одна из них касалась сексуальных сношений между хозяевами и рабами, а также потомства, появляющегося на свет в результате подобных связей.

* * *

Шарль Дави де ля Пайетри стал признанным владельцем сахарной плантации на Сан-Доминго самым аристократичным образом – женившись на деньгах[100]. Брак с Мари-Анн Тюффэ принес ему половину плантации под Кэп-Франсэ[101], самом оживленном порте колонии, на плодородных северо-восточных равнинах, где сахарный тростник рос лучше всего. Его теща сохранила за собой другую половину плантации, чтобы посмотреть, как Шарль[102]справится с новыми обязанностями.

В эпоху, когда производство в основном осуществлялось маленькими или надомными мануфактурами, сахарная плантация была гигантским предприятием[103]– дорогостоящим и сложным: сахарный тростник созревает от девяти до восемнадцати месяцев (срок зависит от различных факторов), и его необходимо собрать точно в нужное время, иначе он засохнет. Срезанный тростник нужно сразу же доставить на мельницу, чтобы измельчить, выжать или растолочь и извлечь сок, прежде чем последний сгниет или забродит. Затем – не позднее чем через двадцать четыре часа – этот сок следует прокипятить, удалить примеси и прокипятить еще раз. Охлаждаясь и кристаллизуясь, смесь превращается в черную патоку. В результате последующей обработки из нее получается более светлый и химически чистый сахар – золотистый сироп, похожий на мед. И только новая стадия обработки дает белые гранулы, столь ценимые европейцами. Плантатору требовалось около сотни рабов на тяжелые полевые работы[104]и еще десяток невольников с навыками ремесленника – для столь же изматывающего труда по кипячению и очистке. Производственный цикл был безостановочным: рубка тростника, измельчение, кипячение, консервирование.