Читать книгу - "Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин"

В VII в. каждый король именовался славным (gloriosus) или славнейшим (gloriossimus). Этот титул появился у вестготских королей не сразу. Аларих II был только rex и господин (dominus), и никаких дополнительных титулов у него не было. Явно не были «славными» все Балты. Этот титул отсутствовал и у Тевдиса. В этом плане интересна надпись, сделанная в Гиспалисе в 581 г., по крайней мере, ее первая часть, гласящая: «Во имя Господа во второй год счастливого правления нашего господина Герменегильда, короля, которого преследует его родитель наш господин король Леувигильд». И Герменегильд, провозгласивший себя королем, и законный король Леувигильд именуются только «господами» и «королями», как и Аларих II. Отказ в дополнительном титуле можно было бы объяснить тем, что Южная Испания, включая Гиспалис, активно поддерживала Герменегильда в его борьбе с отцом под знаменем католицизма и уже поэтому не хотела особенно прославлять Леувигильда. Но, во-первых, и Герменегильд, признанный в этой части Испании, тоже не называется gloriosus, а во-вторых, судя по надписи, признание Герменегильда не означало полный отказ от признания королевского достоинства и за его отцом. В надписи явно воспроизведена стандартная форма титулатуры вестготского короля. Так что можно говорить, что между 506 и 581 гг. никаких изменений в королевской титулатуре не произошло.

В надписи, датированной первым годом Реккареда, т. е. 586 г., он именуется просто королем, но в январе 593 г. он уже rex gloriossimus. Монах Тарра обращается к Реккареду, называя его, в частности, славным победоносным (gloriose triumphanti) (Epist. Wis. IX). В то же время в законах Реккареда этого титула нет. Наместник византийской провинции Спании Цезарий обращается к славнейшему и милостивейшему господину королю Сисебуту (Epist. Wis. II). Это, однако, могло быть лишь выражением вежливости, тем более что сам Сисебут в ответе Цезарию называет себя просто «господином» (Epist. Wis. III). Однако в «вестготских формулах» первой четверти VII в. уже встречается такая формулировка: «в правление такого-то нашего славнейшего господина короля» (Form. Vis. VII; XXV). Учитывая, что эти «формулы», как уже неоднократно говорилось, являются образцами документов, наименование короля «славнейшим» становится уже типовым. Можно полагать, что титул gloriosus был принят Реккаредом после обращения в католицизм, но официальным и постоянным он все же еще не стал. Тем не менее он уже постоянно используется до самого конца правления этого короля^[153]. И все же в законах этот титул появляется только у Рецесвинта и с тех пор остается постоянным у всех его преемников.

По-видимому, такое наименование короля первоначально возникло по инициативе «снизу» и, вероятнее всего, не без византийского влияния. Начиная с первой половины VI в., gloriosi и gloriossimi стали обозначениями самых высших чинов империи.^[154] В глазах людей того времени они стояли сразу же после императора. Таким представлялся и вестготский король, по крайней мере, его римским подданным, ибо, хотя он и был для них тоже самостоятельным государем, все же равным императору он быть не мог. Отсюда и соответствующее наименование короля. Возможно, что решающим для населения и церкви стал факт обращения короля в католицизм, что было, естественно, «славным» делом, но, кроме того, в глазах местных католиков ставило вестготского короля на один уровень с ортодоксальными чинами империи. Довольно быстро от испано-римлян это понятие переняли и обратившиеся в католицизм вестготы. Постепенно и сами короли, видимо, восприняли такое наименование, превратив его в один из королевских титулов.

Гораздо раньше вестготские короли стали принимать имя Флавий. Первым это сделал Тевдис, и это, как уже говорилось, вписывалось в его политику поиска согласия с романским населением своего королевства. Вылили Флавиями его преемники, неизвестно. Первым королем после Тевдиса, который с несомненностью так именовался, был Реккаред. Нет сомнения, что это имя заимствовано из римской практики. Первым императором, носившим имя Флавий, был Констанций Хлор, и с тех пор все императоры включали в число своих официальных имен это имя. Еще в VI в. Флавием был Юстиниан. Это имя могли принимать и некоторые варварские короли, претендуя на родство с римскими императорами. Начиная с Реккареда, это имя присваивали себе все короли вестготов. Не исключено, что уже Леувигильд, стремившийся во всех своих действиях уподобиться императору, принял и это почетное имя. Но все же более вероятным кажется, что первым после Тевдиса Флавием среди вестготских королей был Реккаред. Он принял католицизм и обратил в него всех своих поданных. На этом основании его сравнивали с Константином, и принятие имени Флавий, какое носил в свое время и Константин, должно было закрепить эту почесть. Кроме того, это имя устанавливало преемственность власти от империи к Вестготскому королевству и в какой-то степени приравнивало короля к императору.

Вестготский король давно перестал быть лишь военным вождем, каким он был в начале становления вестготской монархии. Уже Реккаред порой не сам направлялся на войну, а направлял на театр военных действий своих герцогов. Так, блестящую победу над франками одержал Клавдий. Позже это становится правилом. Король, однако, оставался главнокомандующим и в качестве такового мог в случае необходимости сам встать во главе армии, как это не раз бывало до самого последнего момента существования этого государства.

Главным было то, что король являлся главой государства. В первую очередь он был законодателем — artifex legum, создатель законов, как он называется в вестготских законах (Leg. Vis. I, 1, 1—9). Почти каждый король издавал свои законы. Начало законодательному процессу положил Теодорих I, а первый кодекс был создан при Эйрихе. Леувигильд пересмотрел этот кодекс, и именно этот codex revisus был, как полагают, включен в последующий свод законов под названием antiqua. Эти кодексы, как уже не раз говорилось, действовали только для вестготов и в случае споров между римлянами и вестготами. Одновременно на территории Вестготского королевства действовал так называемый Бревиарий Алариха, созданный на основе римского кодекса Феодосия свод законов римского права для романского населения. Но уже Тевдис издал, по крайней мере, один закон, действенный для обеих групп населения. Подлинный свод территориального права появился при Хиндасвинте, а его сын Рецесвинт издал новый кодекс, полностью прекратив действие всех законов, в этот кодекс не включенных, в том числе иностранных, т. е. римских, и подчинив действию нового кодекса всех подданных без различия происхождения. Позже в этот кодекс были включены новые законы, особенно Эрвигием, который издал довольно много законов, частично новых, частично корректировавших прежние. Вестготские короли придавали большое значение законам и самому акту законодательства. Даже сам король, по его же собственным словам, в судопроизводстве должен руководствоваться законами, включенными в кодекс, а не рассуждениями и обсуждениями, т. е. не собственными мыслями, представлениями и эмоциями (Leg. I, 1, 2). Асам закон определяется как исходящий от Бога, связанный с религией, как создатель права, основатель добрых нравов, охватывающий и юность, и старость, руководитель государства, вестник права, учитель жизни, душа народа; он правит государством и человеческой душой (Leg. Vis. I, 2, 2—3). И хотя, конечно, в этом определении содержится изрядная доля демагогии, очень важно само провозглашение верховенства права. Это — римский принцип правового государства. И источником права является король. Законам подчинялись все жители королевства, но для церкви в чисто церковных вопросах действовало каноническое право, в огромной степени также восходившее к римскому, хотя и постоянно дополняемое решениями соборов. Однако вопреки этому праву короли назначали и смещали епископов, так что королевское право оказывалось выше церковного. В отношениях между готами — частными лицами могли действовать какие-то нормы германского права. Возможно, что, запрещая пользоваться любыми другими законами, кроме включенных в новый кодекс, Рецесвинт имел в виду не только римские или прежние вестготские законы, но и нормы германского обычного права. Однако в любом случае эти нормы занимали маргинальное положение в общем правовом поле и оказывали мало воздействия на общую правовую ситуацию в государстве. Правда, Эгика издал закон, согласно которому в случае незначительных дел (parva res) судья мог прибегать к испытанию горячей водой (Leg. Vis. VI, 1, 3), что, несомненно, восходило не к римским, а к германским нормам судопроизводства. Этот закон можно рассматривать как признание сохранения в стране германских обычаев и показатель определенного кризиса вестготской юридической системы. И все же это был лишь частный случай, мало влияющий на осуществление права в государственном масштабе.