Читать книгу - "50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская"

В том, что Зигмунд Фрейд развенчивал божественность природы человека, нет ничего удивительного: его идолом были объективные законы существования живой материи. Он начинал как нейрофизиолог и участвовал в нескольких крупных открытиях, касающихся строения нервной ткани (причем одних этих открытий достаточно, чтобы прославить его имя). Однако сегодня никто, за исключением, пожалуй, историков науки, не связывает имя Фрейда с физиологией центральной нервной системы.

Главным его достижением стало кардинальное изменение представлений об источниках и мотивах человеческих мыслей и поступков. В своей теории Фрейд утверждал, что человек подчиняется непреодолимой и неосознаваемой силе либидо^[44]. Прежде всего речь идет о сексуальности, которая проявляется уже у младенцев и которую «цивилизованный» человек вынужден подавлять под влиянием требований общества. «Непристойные» и «неприемлемые» желания вытесняются в бессознательное, откуда руководят поведением человека, проявляясь в снах, шутках, автоматических жестах, оговорках, описках, навязчивых действиях, в забытых словах и делах. То, что содержится в бессознательном, не может быть осознано индивидом самостоятельно, так как является разрушительным для его личности и представлений о самом себе. Впрочем, психоаналитик может извлечь на поверхность сознания вытесненные желания и страхи, тем самым ослабив их влияние.

Позднее, в 20-е годы XX в., Фрейд уточнил свои взгляды относительно природы бессознательного и показал, что человеком управляют не только сексуальные желания, но и стремление к разрушению (в том числе к саморазрушению). Один из его учеников дал остроумные наименования этим силам, назвав их именами греческих богов любви и смерти Эроса и Танатоса. Названия оказались настолько удачными, что их стали приписывать Фрейду, хотя в его работах они не встречаются.

Вообще, в конце XIX века заявление Фрейда о первостепенном значении Эроса было подобно крушению мирового порядка. Тогда даже малейший намек на то, что «приличные» мужчины, и особенно женщины, имеют тело и плотские желания, считался верхом неприличия; любовь была исключительно неземной и высоко духовной. В моде была сковывающая движения одежда, которая искажала очертания тела, а правила хорошего тона запрещали естественное и искреннее проявление чувств.

Непристойный подтекст усматривался буквально во всем: порядочный мужчина носил галстук, чтобы закрывать «адамово яблоко» (кадык) и не наводить окружающих на мысль о грехопадении Адама и Евы, ножки рояля тщательно драпировались – вдруг кто-то обнаружит сходство с женскими ножками и испытает чувственное возбуждение, слова «грудь», «живот», «губы» считались неприличными. Юноши и девушки не могли оставаться наедине – в противном случае они или должны были сочетаться браком, или за девушкой закреплялась слава «падшей».

Одновременно с пуританскими нравами светских салонов Европы процветала (и в то же время как бы не существовала) разветвленная сеть увеселительных заведений, которые тайно посещали добропорядочные молодые люди и почтенные отцы семейств. Да и в высшем свете отсутствие любовника или любовницы считалось не добродетелью, а глупостью – и при этом внебрачные связи осуждались всеми и каждым.

Общество разыгрывало спектакль благочестия и пристойности, и актеры вели двойную жизнь, постоянно находясь в состоянии нервного и эмоционального напряжения. Результатом этого было огромное количество душевных расстройств, бесконечные истерические припадки, переполненные психиатрические клиники, эпидемия самоубийств, убийства проституток, расцвет опиомании и кокаиномании, притонов, где удовлетворялись самые изощренные фантазии и пороки… Однако общество благополучно закрывало глаза на эту закулисную жизнь, пока не появились работы Зигмунда Фрейда.

Сам Фрейд, надо заметить, мог бы служить образцом добродетели (даже кокаин, о котором в то время было известно очень мало, он употреблял в интересах науки), и это особенно шокировало его современников, которые не могли объяснить интерес к сексуальности ничем иным, кроме извращенности ума и полной аморальности. Позднее ситуация изменилась – многие исследователи ядовито замечали, что именно добродетель Фрейда, то есть невозможность выплеснуть энергию либидо, заставила его создать психоаналитическую теорию (что, впрочем, вполне ее подтверждает). Что касается сегодняшнего дня, то отношение к Фрейду стало панибратским – «старина Фрейд», «дядюшка Фрейд» или вообще «Зигги» превратился в помешанного на сексе персонажа анекдотов, которому всюду чудятся фаллические символы.

При этом совершенно упускается из виду, что он, будучи врачом-психиатром, искал прежде всего эффективные методы лечения неврозов. Психоанализ возник как терапевтическая техника, способ преодоления душевных болезней, в которых Фрейд увидел результат нарушения деятельности сексуальной сферы. Несмотря на то что он настаивал на своем открытии, изначально психоанализ не претендовал на раскрытие тайн бытия. Другое дело, что он довольно быстро вышел за рамки медицины и стал отправной точкой для многих гуманитарных и философских исследований.

Благодаря Фрейду получили толчок к развитию позднейшие школы и течения психологии – как те, что продолжали и развивали его идеи, так и те, что родились на волне критики психоаналитической теории. За сорок три года работы над своей теорией Зигмунд Фрейд сделал для развития представлений о душевной жизни человека больше, чем философы и врачи предшествующих веков. Именно психоанализу мы обязаны многими событиями культурной жизни XX века – фильмами, книгами, картинами, направлениями искусства.

Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 г. в Австро-Венгрии, в моравском городке Фрейбурге (ныне Пршибор, Чехия). Он был первенцем. Его отец Якоб торговал шерстью, а мать Амалия вела хозяйство и год за годом рожала детей (их в семье было восемь). Что касается более отдаленных предков, то в роду Амалии как будто бы был ученый, но отцовская линия представлена исключительно торговцами. Мать Зигмунда была третьей женой Якоба и годилась ему в дочери. Семья жила бедно и несколько раз переезжала в поисках лучшей жизни, пока не осела в Вене в 1860 г. Однако ситуация не изменилась – Фрейды продолжали бедствовать, несмотря на помощь родственников.

По одним данным, родители Фрейда были ортодоксальными иудеями, по другим – атеистами, которые распрощались с пережитками прошлого. Обе точки зрения маловероятны: родители Зигмунда Фрейда чтили традицию, отмечая главные праздники, но не придавали особого значения их духовному смыслу. Тем не менее, существовало божество, которому истово поклонялось семейство Фрейд – будущее детей (в первую очередь, сыновей).