Читать книгу - "Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - Эдуард Филатьев"

Перед отъездом из Парижа Маяковский написал Лили Брик:

«Тоскую.

Завтра еду в Ниццу – на сколько хватит. А хватит, очевидно, на самую капельку».

О поездке на юг Франции будет написано стихотворение «Монте-Карло», которое потом напечатает журнал «Огонёк»:

«Мир / в тишине / с головы до пят.

Море – / не запятница.

Спят люди. / Лошади спят.

Спит – / Ницца».

О том, зачем Маяковский поехал в эти края, Янгфельдт написал, что поэт…

«… преследовал две цели: с одной стороны он хотел попытать счастья в казино Монте-Карло, а с другой – встретиться с американскими подругами».

Вот стихотворные строчки о казино:

«Шарик / скачет по рулетке,

руки / сыпят / франки в клетки,

трутся / карты / лист о лист.

Вздув / карман / кредиток толщью

– хоть бери / его / наощупь! —

вот он – / капиталист».

Капиталистам в Монте-Карло везло. А Маяковскому?

Бенгт Янгфельдт:

«Его ждала двойная неудача».

Первая неудача заключалась в том, что в Ницце он не встретил Элли Джонс с трёхлетней Патрицией. Почему?

Аркадий Ваксберг:

«… как раз в эти дни они почему-то уехали в Милан».

Бенгт Янгфельдт:

«… они уже месяц жили у подруги в Милане».

Как же так? Добираться в Европу из-за океана и не встретиться! Вновь случайное стечение обстоятельств?

Ваксберг предположил, что на подобное «стечение» Маяковский и рассчитывал:

«А может быть, эту "случайность" он сам и подготовил? Заведомо не имевший никакого продолжения, обречённый на безвыходность "роман" ещё в большей степени обременял Маяковского, метавшегося (в мыслях и чувствах) между Москвой и Парижем, между "Лиликом" и "Таником", между разумом и сердцем».

Но вряд ли Маяковский в тот момент «метался» – Лубянка цепко держала его на привязи.

А Элли Джонс с дочерью приехали на юг Франции лишь в начале апреля, когда Маяковский уже вернулся в Париж – разминулись всего не несколько дней. Свидеться им было уже не суждено. И в Ниццу поэт ездил, скорее всего, по каким-то гепеушным делам.

Что же касается казино (неудача вторая), то Янгфельдт пишет:

«В Монте-Карло Маяковский проиграл свои последние франки, и, голодный, был вынужден взять взаймы у Юрия Анненкова, который уже несколько лет жил во Франции, и с которым он случайно встретился в Ницце».

Слово «случайно» выделено нами. Потому что и Аркадий Ваксберг пишет о встрече Маяковского с Анненковым примерно такими же словами (включая вновь выделенное нами слово «случайно»):

«В те два или три дня, которые Маяковский понапрасну провёл в Ницце, с ним случайно повстречался известный русский художник-эмигрант Юрий Анненков. <…> Впоследствии Анненков описал эту встречу в своих мемуарах».

Но сначала о том, как описал то весеннее утро и игроков в рулетку сам Маяковский:

«Запрут / под утро / азартный зуд,

вылезут / и поползут.

Завидев / утра полосу,

они поползут, / и я поползу».

А теперь описание того же утра из книги Ю.П.Анненкова «Дневник моих встреч»:

«В последний раз я встретил Маяковского в Ницце, в 1929 году. Падали сумерки. Я спускался по старой улочке, которая скользила к морю. Навстречу поднимался знакомый силуэт. Я не успел ещё раскрыть рот, чтобы поздороваться, как Маяковский крикнул:

– Тысячи франков у тебя нету?

Мы подошли друг к другу. Маяковский мне объяснил, что он возвращается из Монте-Карло, где в казино проиграл всё до последнего сантима.

– Ужасно негостеприимная странишка! – заключил он».

Два биографа Маяковского (скорее всего, не сговариваясь) назвали присутствие Юрия Анненкова в Ницце в тот момент, когда там находился проигравшийся поэт, случайным. Но какая странная эта случайность!

Месяц март – отнюдь не пляжный сезон. Что там было делать русскому эмигранту-художнику? И как вообще Анненков оказался в Ницце в то же самое время, когда там находился Маяковский?

Ответ на эти вопросы напрашивается сам собой – в виде вопроса: а не оказывал ли услуги Лубянке и Юрий Анненков, осуществляя во Франции тайный надзор за советскими гражданами? Не входила ли и слежка за поэтом Маяковским в круг его обязанностей?

Это предположение – не плод разыгравшейся фантазии. Ведь доподлинно известно, что Анненков поехал в Париж в 1924 году как художник-оформитель на открывавшуюся там советскую выставку. Как все уезжавшие из СССР советские граждане в обмен на получение заграничного паспорта он должен был дать подписку о своём согласии сотрудничать с Лубянкой, то есть информировать её обо всём (и обо всех). Без такого «согласия» его просто не выпустили бы из страны. Так что художник Юрий Анненков вполне мог быть информатором ОГПУ.