Читать книгу - "Флот, революция и власть в России. 1917-1921 - Кирилл Назаренко"

Один из участников совещания, Г. А. Александров, выступил за отделение уже существующего Научно-технического отдела от ГМТУ, так как задача первого – следить за развитием научной мысли, а задача второго – воплощать изобретения в жизнь, то есть он предложил вернуться к системе, существовавшей до 1911 г., когда Морской технический комитет отвечал за научное сопровождение, а Главное управление кораблестроения и снабжений – за воплощение технических идей в жизнь. Б. Б. Жерве справедливо считал, что для пользы дела их надо слить в один орган, как владеющий научной информацией, так и осведомленный об имеющихся реальных возможностях^[1123].

Неделю спустя, 5 декабря 1920 г., произошло еще одно заседание этого совещания, уже под названием «Особого совещания для выработки схемы управления [при переходе] Морского комиссариата [на мирное положение]». Председательствовал Б. Б. Жерве, участвовали Ф. Ф. Раскольников, С. И. Фролов, В. А. Кукель, Л. Г. Гончаров, С. А. Паскин и П. П. Лукашевич^[1124]. Видимо, между 28 ноября и 5 декабря было еще одно или несколько заседаний, стенограммы которых утрачены, поскольку встреча 5 декабря началась с зачитывания особого мнения начальника политотдела Главного управления водного транспорта НКПС В. И. Зофа и протокола предыдущего заседания, который не был нами обнаружен.

5 декабря пришли к выводу, что особое центральное управление портами при начальнике Главного управления Всероссийского Адмиралтейства (ГУВА) не нужно, ибо в центре портами будут ведать три учреждения – Гламортех, Гламорфин и Морское центральное управление снабжения (МОРЦУС), каждое по своей специальности. Также нет необходимости в учреждении при ГУВА Управления техническо-хозяйственной статистики, поскольку учет и статистика могут вестись в каждом главном управлении особо, а суммировать эти данные может Управление статистики МГШ. В МГШ следует включить особую научную редакцию, в состав Военно-морской академии – морские библиотеку и музей. Морские силы должны подразделяться на флоты и флотилии, причем командующему Балтийским флотом должна подчиняться Северная флотилия, командующему Черноморским – Азовская и Днепровская флотилии, а Каспийская, Сибирская и речные (кроме Днепровской) флотилии должны быть самостоятельны. Флоты в мирное время во всех отношениях подчиняются начальнику ГУВА. Командующий флотом руководит самим флотом, приморскими крепостями и тыловыми учреждениями. В случае общей мобилизации начальник ГУВА назначается командующим морских сил, МГШ переименовывается в Штаб коморси с выделением Военно-морского управления Полевого штаба главкома. В протоколе указывалось, что МГШ, Морская академия, все главные управления подчиняются начальнику ГУВА. Флоты и флотилии в оперативном отношении подчиняются главкому, в прочих отношениях – коморси. В случае частичной мобилизации начальник ГУВА получает указания от главкома, в Полевом штабе которого создается Морской отдел (для связи ПШ с МГШ, флотами и флотилиями). Флоты и флотилии в этом случае также подчиняются главкому в оперативном отношении, а в прочих – по-прежнему начальнику ГУВА^[1125]. 5 декабря были почти дословно повторены выводы, сделанные на заседании комиссии М. А. Петрова 19 ноября того же года и в записке Б. И. Доливо-Добровольского, о которых говорилось выше.

В конце 1920 г. командующий морскими силами А. В. Немитц отдал распоряжение создать комиссию из видных работников Морского комиссариата при Морском штабе для разработки «отдельных вопросов академическо-практического порядка». 11 декабря 1920 г. начальник Морского штаба бывший старший лейтенант Б. С. Радзиевский телеграфировал коморси, что во исполнение его директивы в тот же день созвано совещание, на котором поручено виднейшим «старым специалистам» Е. А. Беренсу и Н. И. Игнатьеву выработать тезисы «Значение морской силы, характер деятельности Морского комиссариата, организация управления им»^[1126]. «Цель работы – популяризация морской идеи и установление общего мышления для работы Морского комиссариата»^[1127]. В сущности, задачи были примерно теми же, которые пыталась решить комиссия под председательством М. А. Петрова.

14 декабря в Морском штабе под председательством его начальника Б. С. Радзиевского состоялось заседание по вопросу о сокращении вооруженных сил^[1128]. «В связи с переходом на полумирное (!) положение…» он вынес предложение сформулировать мысль о сокращении флота осторожно, «сократить до 40 %» (это выражение, видимо, следует понимать как «уволить не более 40 %»). В данном случае опирались на расчеты Полевого штаба, который собирался сократить армию с 5,5 до 3,3 млн чел., преимущественно за счет тыловых частей. Решение о сокращении армии было принято на заседании РВСР 25 ноября 1920 г. и затем уточнено на заседании 6 декабря^[1129]. «Конкретно имеется факт такой, – говорил Б. С. Радзиевский: у Раскольникова [на Балтийском флоте] штаб в 350 человек, в то же время жалобы на некомплект на судах флота. Я бы сказал, что это ненормально: не должно складываться ситуации, когда на берегу комсостава в два раза больше, чем на кораблях»^[1130]. Далее Б. С. Радзиевский поставил вопрос о необходимости расширения штатов, так как вольнонаемный состав, в основном женщины, был, по его мнению, неудовлетворителен. Он сказал: «Тут поднимался вопрос о замене мужчин женщинами и женщин мужчинами. Тут нужно установить твердую точку зрения, потому что пока требовались мужчины на фронт, это было необходимо…»^[1131], а в связи с окончанием Гражданской войны проблема высвобождения мужчин для фронта потеряла актуальность. С. И. Фролов пытался возражать, ссылаясь на «принцип равноправия». Б. С. Радзиевский в ответ ему заявил: «совершенно верно, но кроме принципа равноправия есть принцип удобства… у нас все держалось только на прикомандированных»^[1132]. Затем разговор зашел о произошедшем слиянии МГШ и Оперативного управления штаба коморси, которое было неожиданностью для присутствующих и расстроило планы планомерного перехода на организацию мирного времени.

Обсуждение вопросов реорганизации морского ведомства в совещаниях и комиссиях осенью 1920 г. производит впечатление общих рассуждений по поводу не слишком хорошо известных участникам заседания вопросов. Видимо, секрет заключался в том, что «все, что до сих пор на счет предполагаемой реорганизации Морского комиссариата делается, известно из частных разговоров»^[1133]. Для политического руководства страны основным военным вопросом была проблема организации сухопутной армии, выработка принципов такой организации и происходила в руководстве сухопутного ведомства, тогда как флот оказался «ни при чем». Вот характерный диалог, демонстрирующий степень неосведомленности моряков о планах высшего руководства и военного ведомства: