Читать книгу - "Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо"

Эпизоды битвы при Экмюле. — Кавалерийский бой при Ратисбонне. — Бегство неприятеля

Перейдя через Изар, французская армия направилась к Экмюлю, где находились основные силы австрийской армии. Император и маршал Ланн провели ночь в Ландсхуте. Сражение должно было состояться на следующий день. Город и его окрестности заполняли войска, штабные офицеры мчались из конца в конец с донесениями. Моим товарищам и мне пришлось очень много ездить верхом, но из-за нашего быстрого перемещения из Испании в Германию у нас были только случайно приобретенные лошади очень среднего качества, да и те были уже очень измотаны. Мы уже начали с грустью думать, как нам трудно придется в завтрашнем сражении.

Я возвращался к десяти часам вечера, исполнив поручение маршала в 3–4 лье от Ландсхута, когда Ланн приказал мне отнести донесение генералу Гюдену, дивизия которого находилась очень далеко. У этого генерала я должен был дождаться прибытия на поле боя самого маршала. Я был в большом затруднении, так как моя лошадь была изнурена. Маршал не мог дать мне лошадь, а в городе не было французской кавалерии, у которой можно было бы ее одолжить. Я не мог войти к императору и при нем заявить маршалу, что, в сущности, я пехотинец, а без хорошего скакуна отвезти приказ, от которого, может быть, зависит спасение армии, невозможно. Должен признать, что я вышел из этого затруднения, совершив не очень благовидный поступок, который можно извинить только положением, в котором я оказался. Судите сами.

Я зову своего слугу Вуарлана, порядочного разбойника, прошедшего школу Черного легиона Юмбера и потому ничем не смущающегося. Я рассказываю ему о своих затруднениях и поручаю любой ценой достать лошадь… мне она необходима! «У вас она будет», — отвечает он. И тотчас отправляется за город, вокруг которого располагались различные войска Рейнской конфедерации, и проникает в лагерь вюртембергской кавалерии. Все спали, даже часовые. Вуарлан спокойно осматривает лошадей, выбирает подходящую, отвязывает и выводит из лагеря, очень рискуя быть пойманным. Он сбрасывает ее упряжь, возвращается в город, кладет мое седло на спину животного и приходит ко мне доложить, что все готово! Поскольку войсковые лошади вюртембергской кавалерии имели на левом бедре клеймо — оленьи рога, мне было совсем нетрудно установить, откуда взялась эта новая лошадь, которую привел мне мой Фигаро. Он, впрочем, ничего и не отрицал! Лошадь он увел, скорее, украл, но затруднительное положение делает человека менее щепетильным. Чтобы заставить замолчать совесть, я сказал себе: «Если я не возьму эту лошадь, принадлежащую королю Вюртемберга, то не смогу доставить генералу Гюдену приказы, которые он должен выполнить на рассвете. Это может повлиять на ход сражения и повлечь за собой падение короны короля Вюртемберга. Таким образом, пользуясь лошадью из его армии, я косвенно оказываю ему услугу. Впрочем, если император подарил этому князю царство, то он вполне может одолжить мне лошадь, которую я ему верну после того, как выполню задание, идущее на общую пользу!» Не знаю, одобрили бы казуисты такое рассуждение, но, подгоняемый событиями, я вскочил в седло и поскакал во весь опор!

Мой Вуарлан сделал прекрасный выбор — лошадь была изумительной. Единственно, что меня беспокоило, — это клеймо в виде оленьих рогов, ясно указывающее на ее принадлежность. Любой вюртембергский офицер мог ее у меня отобрать.

На рассвете я прибыл к генералу Гюдену, и его войска выступили на указанные позиции. Начался бой. Не было ни минуты сомнения в победе. В деле отличился маршал Даву, который позже получил за это титул князя Экмюльского.

Моя лошадь творила чудеса, но ее последний час уже пробил!.. В самый разгар сражения маршал Ланн отправил одного из своих самых неопытных адъютантов отнести генералу Сен-Сюльпису приказ атаковать его кирасирами неприятельскую кавалерию. Но этот адъютант так плохо все объяснил, что генерал направился совсем в другую сторону. Когда это заметили, маршал приказал мне встать впереди дивизии Сен-Сюльписа и повести ее на врага по большой дороге, проходящей через саму деревню Экмюль. Маршал объяснял мне задачу, мы рассматривали карту, которую он, я и генерал Червони держали каждый со своей стороны, когда ядро попало в самую ее середину, и генерал Червони замертво упал прямо на плечо маршала. Ланн был залит кровью своего друга, приехавшего накануне с Корсики специально для того, чтобы участвовать вмести с ним в кампании!.. Удрученный маршал все же закончил свои объяснения, и я помчался к генералу Сен-Сюльпису чтобы вместе с ним вести кирасир на Экмюль.

В домах этой деревни разместился хорватский полк^[67], но вместо того, чтобы стрелять в нас из окон, за которыми палаши наших кавалеристов не могли их достать, хорваты неразумно покинули свои укрытия. Они мужественно вышли на улицу, надеясь остановить наши эскадроны на подступах к деревне штыками в сомкнутом строю. Но французские кирасиры не оставили им на это времени. Они появились, когда хорваты еще в беспорядке выходили из домов. Их смяли, порубили палашами, усеяв улицу их телами! Но держались они стойко. Один батальон сопротивлялся особенно ожесточенно. В схватке моя лошадь получила удар штыком прямо в сердце, сделала несколько шагов и замертво упала около придорожного столба, так что одна нога у меня оказалась придавленной телом бедного животного, колено уперлось в столб, и я не мог сделать ни малейшего движения. В таких случаях кавалеристу приходится очень плохо, поскольку никто не останавливается, чтобы его поднять. И вот первый полк наших кирасир после сабельной атаки устремился дальше в деревню, а за ним и вся дивизия. Хорваты между тем не спешили бросать оружие.