Читать книгу - "Семь престолов - Маттео Струкул"

очень быстро, но еще и разбрасывали по земле отражающие сферы — такие маленькие зеркала в форме шара. Тигрица кинулась по следу охотников, которые похитили ее малыша, но наткнулась на свое отражение в зеркалах. Видя уменьшенное изображение самой себя, тигрица всякий раз думала, что нашла тигренка, и останавливалась, чтобы приласкать его, а охотники тем временем убегали.

— И что означает этот рассказ?

— Легенда представляет собой аллегорию: охотник — это дьявол, который лживыми соблазнами и уловками вводит в заблуждение тигрицу, а она обозначает праведника, который теряет себя.

— Замечательно. Знайте, Катерина, однажды и мужчина может превратиться в дьявола. Возможно, он будет вас ненавидеть или, наоборот, твердить, что любит, но при этом не станет ни уважать вас, ни прислушиваться к вашему мнению. Может, это будет ваш муж, который потребует повиновения, не давая ничего взамен; Или же ваш сын, которому вы отдали все, что могли, а он решил, что вы ему чужая. Всем этим мужчинам, которые захотят обмануть вас своими речами, лживыми обещаниями, извинениями, отвечайте как тигрица, которая не попалась в ловушку из зеркальных шаров. А я буду рядом с вами. Я всегда верила в вас, помните об этом. И даже когда меня не станет, вы знаете, где меня найти.

— Я знаю, бабушка, — сказала Катерина со слезами на глазах.

— Где же вы станете искать меня, девочка моя?

— В своем сердце.

— Как вы найдете путь, что туда ведет?

— Нужно создать вокруг тишину и прислушаться, — ответила малышка, всхлипывая.

— Тогда из-за чего вы плачете?

— Я знаю, что вас обидели, — пробормотала Катерина.

— Почему вы так думаете?

— Я слышала.

— Что именно?

— Я слышала, как папа кричал на вас!

Бьянка Мария наклонилась к девочке и погладила ее по щеке.

— Вы должны любить своего отца, Катерина, обещаете? То, что случилось между ним и мной, касается только нас. Мне жаль, что вы это слышали. Даже знать не хочу, как такое произошло. Но вот что могу сказать вам: я всегда любила и по-прежнему люблю Галеаццо Марию. И я первая нарушила те правила, о которых рассказала вам, потому что не смогла воспротивиться, когда он совершал ошибки; Будучи еще ребенком, он проводил время не с теми людьми, и они испортили его душу. Вместо того чтобы отругать его и защитить от дурного влияния этих людей, я позволила обмануть себя роскошью, богатством, слепящим блеском дворцов и государственных союзов. И я потеряла себя. А потом потеряла его. Однако я по-прежнему безумно люблю своего сына. Но теперь, Катерина, мое время прошло. Скоро настанет ваше, вот увидите. Но вы будете лучше, чем я, и не совершите моих ошибок.

— Почему вы так говорите? — спросила совсем расстроенная девочка.

— Потому что я уже старая, уставшая женщина, которой жизнь и самые любимые люди принесли сплошные разочарования. Вы моя единственная надежда, малышка.

Катерина встала и вытерла ручонками слезы.

— Бабушка, я не разочарую вас, обещаю, — торжественно заявила девочка, изо всех сил сдерживая рыдания.

— Идите ко мне, дайте вас обнять.

Бьянка Мария прижала к себе внучку и поняла: когда ее не станет, а произойдет это уже довольно скоро. Катерина превратится в ту тигрицу, которой была она сама много лет назад.

Династия продолжится в этой очаровательной, умной и смелой девочке.

Бьянка Мария улыбнулась.

1471

ГЛАВА 113

НЕДОВОЛЬСТВО

Миланское герцогство, замок Сфорца

— Неужели вы не понимаете, ваша светлость? Ваше поведение настраивает народ против вас! Каково вашим подданным узнать, что только на поездку во Флоренцию вы потратили безумную сумму в двести тысяч флоринов! И это не считая двенадцати повозок, обитых золотой парчой, полутора тысяч придворных в качестве сопровождения, сотни вооруженных солдат и пяти сотен лакеев, одетых в шелка и серебро! Не говоря уже о площади Муниципалитета, которую вы приказали покрыть мрамором, из-за чего городская въездная пошлина для торговцев выросла на шесть денариев. — Голос Чикко Симонетты дрожал все сильнее, пока он перечислял все эти заоблачные суммы. — Герцогство едва сводит концы с концами, казна пуста, — в отчаянии продолжал он.

— Ну, пусть соберут налоги с жителей, — отозвался герцог.

— Вы не хуже меня знаете, что к таким мерам можно прибегать только в самом крайнем случае. А еще этот злосчастный замок!

— Я и от замка должен отказаться, по-вашему?

— Ваша светлость, я понимаю, что у вас свои нужды, как и у герцогини, но так вы только вызываете гнев народа.

— Народ, народ… — пробормотал Галеаццо Мария. — Да почему он должен гневаться на меня?

— Потому что этот замок — символ тирании! Он был оплотом власти вашего деда Филиппо Марии Висконти.

— Человека, которым я глубоко восхищаюсь. Он-то знал, как пользоваться властью.

— Ваша светлость, почему бы вам не поступить как ваш отец? Он и ваша мать, да благослови Господь ее душу, всегда жили во дворце Бролетто-Веккьо как раз для того, чтобы не создавать впечатление, будто они хотят вновь установить в Милане тиранию!

— Мой отец, говорите? Да почему все вечно твердят мне про него? Я сам по себе, я не Франческо Сфорца! Я Галеаццо Мария. Да и если уж на то пошло, это как раз он заказал Филарете полностью переделать замок Порта-Джовиа. Зачем бы ему это делать, если не для того, чтобы перенести туда герцогский двор? И именно поэтому я поселился в этом замке. Если народ недоволен, ну что же…

— И знать тоже, ваша светлость…

— А им-то что не нравится?

— Армия в сорок тысяч человек, которая обходится нам в восемьсот тысяч дукатов в год! Драгоценности, которые вы дарите своей супруге и, простите меня, ваша светлость, любовницам, а их у вас немало. И земли, которые вы отдаете…

— Да как вы смеете, Чикко! Вы еще будете считать мои траты и подарки женщинам, которых я люблю? — В глазах герцога сверкали молнии ярости.

— Нет, что вы, ваша светлость, — дрогнувшим голосом отозвался Чикко. — Но вы должны понять, что щедрость, которую вы проявляете к своим возлюбленным, а также родственные отношения с королем Франции и ваше намерение, так сказать, сосредоточить власть в одних руках создают вам немало врагов среди миланской знати.

— Ну и к черту их всех!

— Но это еще не все, ваша светлость.

— Что-то еще хуже, чем то, что вы мне уже сообщили?

— К сожалению, да.

— Ну, говорите, Чикко, слушаю вас, — подбодрил его Галеаццо Мария.

Похоже, он с удовольствием внимал советнику, пересказывавшему слухи, которые распускали о герцоге недоброжелатели.

— Вы помните Николу Каппони да Гаджо, известного как Кола Монтано?