Читать книгу - "Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. - Валерий Авдеев"

Капитан только и ждал того, чтобы завладеть столь крупной суммой, которую ему якобы задолжал полковник, и покинуть бюро Русской миссии.

Итак, вот какие сведения дал этот офицер следователю, утверждая, что они строго соответствуют действительности.

Мать братьев Игнатьевых была первой любовницей Распутина и именно она внедрила его в русский двор. Их отец, бывший киевский губернатор, убит революционерами в 1905-м, он якобы всегда был враждебен к полякам.

По мнению Быховца, генерал Алексей Игнатьев — среднего ума и ничтожная личность. Полковник Павел, наоборот, опасная личность, полностью преданный старому режиму; является сообщником Германии в махинациях по восстановлению в России правления царя.

Граф Павел Игнатьев якобы был агентом Штюрмера в Париже. Осенью 1916 года он якобы присутствовал в России на совещании, на котором обсуждались возможности сепаратного мира, и вследствие этого ему было поручено доставить в Германию предложения царя.

С другой стороны, капитан Быховец располагает целой серией фактов исключительной важности, право доказать которые в подобающий момент перед властями, которые вызовут его по этому случаю, он оставляет за собой.

По приказу Павла Игнатьева прапорщик Франк на следующий день после революции в России якобы сжег все документы, имеющие отношение к сепаратному миру, которые хранились в его бюро на Любекской улице.

Тот же самый полковник Игнатьев имел встречи в Женеве с генеральным консулом Австрии Монтлоном (правильно — Мон-лопом. — Авт.), в чем Быховец лично сам убедился.

Г-н Давришвили, неофициальный агент Союзников, якобы был использован им, чтобы встретиться в Испании с бароном фон Кроном, резидентом германской разведки.

Павел Игнатьев направлял Временному правительству весьма ценные, но запоздалые сведения, когда их невозможно было использовать.

Наконец, он дружит с бароном Роопом, председателем комитета балтийских баронов, и этот факт имеет большое значение в свете переговоров, которые этот комитет ведет при содействии фон Лю-циуса в Стокгольме для подписания сепаратного мира с Россией.

Г-н Быховец уверен в существовании широкого заговора в Париже, организованного с целью реставрации царской монархии, подписания сепаратного мира с Германией и заключения впоследствии русско-германского союза. Главными авторами этого заговора якобы являются: великая герцогиня Мекленбургская, братья Игнатьевы; подручными — Франк, Перников, православный поп Соколовский, Маврокордато, Пальтов, барон Штакель-берг, генерал Николаев, настоящее имя которого Мантейфель, и доктор Метцгер, — все доверенные лица Игнатьева.

Великая герцогиня Мекленбургская якобы играет в этом заговоре роль первого плана. Роль связного между великой герцогиней и братьями Игнатьевыми играет якобы Маврокордато.

Частые поездки великой герцогини в Швейцарию под псевдонимами Моро и графиня Венденская якобы имеют связь с этим делом. Он утверждает, что в июле с.г. она якобы ездила в Берлин.

Интересно сравнить эти утверждения со словами рапорта, поступившего в Секцию централизации разведывательных данных от итальянской миссии: “Мозгом русской организации во Франции, как говорят, является полковник Игнатьев, кассиром — прапорщик Франк, курьером и объединительным знаменем — великая герцогиня”.

Именно она собирает информацию, которую следует направлять в Германию; для этого она располагает двумя путями отправки сведений: с одной стороны, русская дипломатическая вализа и Датский двор, откуда лица из германской семьи великой герцогини, ее сыновья, как говорят, передают корреспонденцию в Берлин; с другой — Швейцария с передачей корреспонденции в ее апартаменты в Женеве, откуда ее германский персонал передает корреспонденцию в Берлин. Руководство этой курьерской службы якобы поручено Пальтову. Доклад дополняется сбором информации, особенно Павлом Игнатьевым, поскольку это вытекает из его официальных обязанностей, а также опросом французских офицеров во время приглашений на обеды с обильными выпивками.

Некая мадам Жюже, проживающая в д. 6, вилла Альма, которая долго гостила в России и которая находилась на службе у прапорщика Перникова, сообщила некоторые высказывания, которые она слыхала в доме этого офицера. Из них вытекает, что поведение и поступки братьев Игнатьевых иногда якобы строго осуждаются их окружением.

Во время обеда у Перникова, устроенного в сентябре прошлого года, приглашенный по фамилии Кульнев, бывший адъютант Керенского, раненый во время мятежа в лагере Куртине и в настоящее время госпитализированный в окрестностях Бордо, заявил им, что не понимает, почему Союзники до сих пор терпят их присутствие и действия. Обращаясь к полковнику Павлу Игнатьеву, он добавил: “Ваше грязное ремесло вызывает у меня отвращение. Я проинформирую Керенского о вашем поведении”.

На том же обеде граф Капнист спросил генерала Минаева относительно его любовницы, присутствовавшей там же: “Вам должно быть стыдно, — сказал он, — прогуливаться с этой шпионкой и жить с ней. Я не знаю, по какой причине вы заставляете дрожать Французское правительство, но во время войны ваше место не во Франции”.

Граф Капнист, который находится в Ницце, как уже было сказано, должен возвратиться в Париж в течение этого месяца. Небезынтересно напомнить здесь один инцидент, ставший в свое время предметом рапорта и который позволяет предположить, что Игнатьевы, проинформированные о слухах на свой счет, собирались сообщить об этом в полицию.

В первых числах декабря генерал Алексей Игнатьев обратился в Префектуру полиции с просьбой направить к нему полицейского агента, которому он даст приметы, необходимые для установления личности, которая письмом предложила ему сообщить “очень интересные сведения” относительно кампании, которая ведется против него Советами, и о “темных сделках”. В телефонном разговоре с этим корреспондентом генерал заявил ему, что он вместе со своим заместителем подполковником Крупским может с ним встретиться в кафе “Терминюс”. Встреча состоялась, и поведение обоих мужчин было таково, будто они уже знакомы.

Выйдя из кафе, незнакомец сделал тысячу кругов в явном желании вычислить агентов наблюдения, затем сел в метро и прямиком поехал на квартиру к подполковнику Крупскому (ул. Тремле, 5).

Через несколько дней стало известно, что речь идет о некоем господине Луеве Василии Владимировиче, 30 лет, прапорщик, родился в Петрограде, который с 6 по 16 сентября проживал в отеле на площади Сорбонны. По словам подполковника Крупского, Луев представился заместителем Председателя Совета солдатских депутатов, расквартированных в Курно (деп. Жиронда). Из этого дела сложилось очень четкое впечатление о том, что телефонный разговор и состоявшаяся встреча были подготовлены самим генералом.

Кроме того, есть факт, на который обратили внимание и истолковали в смысле, весьма неблагоприятном для Игнатьевых: это внимание, с которым они следят за организацией польской армии во Франции и симпатии, которые они питают к этому предприятию. О них в польских кругах, благоприятно относящихся к Антанте, говорят, что они “совсем поляки”, однако в связи с предполагаемым их сговором с максималистами это их отношение иногда рассматривается как удивительное и даже подозрительное. Действительно, кое-кто видит в этом их желание быть в курсе становления этой армии и роли, которую она будет призвана сыграть на фронте. Здесь речь идет только о мнении, значение которого серьезно уменьшили прежние связи генерала Алексея Игнатьева в прорусских польских кругах в Париже.