Читать книгу - "Ливонское зерцало - Сергей Михайлович Зайцев"

барон Удо с обнажённым мечом в большом возбуждении и даже как будто в веселии перебегал от бойницы к бойнице, взмахивал клинком, дразня русских и крича им обидные бранные слова, подзывая их подойти ближе, ближе. Отчаянная голова, он и плащ надел красный, чтобы заметнее на стенах быть, и меч взял отполированный умельцами до зеркального блеска, чтобы меч этот в солнечных лучах блистал как молния. Рыцари, глядя на бесстрашного Удо, на которого напал кураж, с улыбкой качали головами, кнехты кричали ему одобрительные слова. Пару раз и Николаус показался на стене. Скинул, видели, несколько камней на подбегающих ко рву русских, но не видели, покалечил ли кого. Слышали, сделал он выстрел из аркебузы, но не знали, попал ли в кого.

Подтащив ко рву мостки и лестницы, русские ратники отошли от Радбурга. И если бы не стенания многих раненых на поле, а также на галереях и в башнях, наступила бы полная тишина. Как видно, закончился первый штурм; расчёты русских воевод не оправдались.

Глава 61

Конец света, начало тьмы...

начало света

обрав десятников стражи, Юнкер велел им за воротами следить в сотню глаз, а также к пороховому складу никого не подпускать, дабы ворота не оказались вдруг открытыми, а запасы пороха — взорванными. Ибо, пояснил Юнкер, он не исключает, что среди защитников замка есть русский злоумышленник, имя которого он надеется в самом скором времени узнать. Отдав распоряжения относительно починки в местах разрушений, велев заняться укреплением ворот, Юнкер и командор Аттендорн скрылись в Медиане.

Спустя полчаса к Николаусу и Удо, разглядывавшим со стены русские шатры и русское войско, подошёл кнехт и сказал, что начальник стражи Юнкер приглашает господ спуститься в подземелье под Медианой. Удо и Николаус удивились приглашению, тогда кнехт им объяснил, что будто бы пойман хитрый русский соглядатай и что он будто признался под пыткой в том, что хотел открыть русским ворота, хотел отравить воду в колодце и взорвать порох в хранилище замка.

— И если вы, господа, хотите на подлого русского лазутчика взглянуть, то, пожалуйста, к Медиане извольте, — и вежливый кнехт сделал приглашающий жест рукой.

Господа, конечно же, захотели на подлого вражеского лазутчика взглянуть. Удо так и разбирали любопытство и праведный гнев, а Николаус, кажется, был какой-то мыслью озадачен. Они двинулись за кнехтом к Срединной башне. Когда они проходили по площадке на кровле западной Radspeiche, кнехт оглянулся и сказал, что оружие они могут оставить здесь, поскольку в узилище оно им не понадобится — узник накрепко привязан к дыбе; между тем с длинными мечами спускаться по узкой лестнице очень неудобно, ножны то и дело за что-нибудь цепляются — то за ступеньки, то за камни, торчащие из стен. Удо отдал свой меч оруженосцу, и Николаус, на мгновение потемнев лицом, тоже, впрочем, меч от пояса отцепил. Кнехт услужливо открыл перед ними дверь башни и указал по лестнице вниз. Сам, однако, с ними не пошёл.

В памятную ночь Николаус поднимался на Медиану с Ангеликой. По лестнице же вниз, в подземелье, в узилище, он шёл впервые. Удо освещал путь факелом и, всё ещё пребывая в возбуждении после первого штурма, рассказывал, что Радбург начинался с этой башни. Он хлопал ладонью по мощным, циклопически огромным камням, вмурованным в стену, и с воодушевлением восклицал, что «нет, не разрушить и не взять русским Радбурга, ибо никто ещё не брал». И говорил он, что возможно здесь, в этой толще земли спрятано эстонское золото, в коем заключена сила всей Ливонии. А Медиана, говорил он затем, стоит на эстонских костях. Дикие язычники поклонялись на этом холме своим богам, здесь же сжигали своих умерших. Несгоревшие кости закапывали.

— Присмотрись повнимательней к этим стенам, брат мой Николаус, и ты, быть может, увидишь крупицы золота, и ты наверняка увидишь древние кости.

Николаус ничего не говорил в ответ, обеспокоенный некоей тайной мыслью; он присматривался к стенам и, хотя никакое золото ему не показывалось, он действительно видел кое-где окаменевшие кости. В одном месте даже как будто проглядывал череп меж камней. Неглубокими ямками намечались орбиты...

Удо с факелом шёл впереди...

Тем временем в пыточной комнате продолжалась работа. Меа Кульпа, скрипя зубами и обливаясь потом, выворачивал Ильмару на дыбе руки. Барон Аттендорн сидел у входа на стуле, не глядя на пытку, но слушая внимательно и потирая нервно себе пальцами лоб. Марквард Юнкер задавал вопросы... Кому Ильмар нёс из Нейгаузена послание? И первое ли это послание? Может, ещё кто послания носил? И были ли послания из Радбурга в Нейгаузен? Или из Пылау были послания?..

На все вопросы был один ответ — молчание.

— Пробуй новую пытку, палач, — гневно сверкая глазами, велел Юнкер.

Тут открылась дверь, и в пыточную комнату вошли Николаус с Удо.

— Ах! Вот и наши юные господа!.. — оживился Юнкер. — Вот, полюбуйтесь! — он кивнул в сторону дыбы. — Мы поймали русского соглядатая. Уж три недели, как он гостит у нас.

Удо подошёл ближе к дыбе и взглянул на Ильмара с интересом.

— Я, кажется, узнаю его. Он бортник из Пылау. Разве он русский?

— Он эст, насколько я знаю, — заметил барон, оставаясь сидеть в стороне. — Но он разведывал для русских.

Николаус заглянул в окровавленное лицо Ильмару и невольно отшатнулся:

— Вы вырвали ему глаз?

Юнкер проскрипел зубами:

— Он был не прочь вырвать мне сердце.

Ильмар одним глазом молча, сосредоточенно и... как-то очень спокойно смотрел на Николауса.

Оглянувшись на барона, Николаус попросил:

— Надо отпустить его, дядя Ульрих. Если этому человеку вырвали глаз и он ни в чём не сознался, то он, верно, и не знает ничего. Тут, должно быть, какая-то ошибка.

Барон промолчал.

— Что вы молчите, комтур? — улыбнулся рыцарь Юнкер.

Фон Аттендорн всё же продолжал хранить молчание.

Тогда Юнкер достал из-за пояса грамоту, свёрнутую в свиток, и, подойдя к барону, развернул её.

— Посмотрите, она писана по-русски.

Барон удивлённо взглянул на Юнкера — какую игру тот затеял? Потом едва скользнул взглядом по написанному.

— Я и десятка слов не скажу по-русски. Тем более не прочитаю.

Тогда Юнкер показал грамоту Удо:

— Может, вы нам скажете, молодой барон, что здесь написано?

Удо заглянул в написанное с любопытством, однако ответил не без надменности:

— Мне ли — ливонскому барону и рыцарю