Читать книгу - "Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. "Русская Троя" - Николай Дубровин"

Польша обойдена европейскими державами вовсе, как будто бы не существовала, и следственно, подан Русскому правительству прекрасный случай сблизиться с нею и примириться.

Мы можем разослать также везде консулов: между славянами на Востоке, в Турции, Персии и даже Индии, консулов деловых, знакомых с языками, которые способны были бы высматривать все обстоятельства, вступаться во все дела, устраивать всякие связи.

Мы имеем время примириться с умеренной и левой стороной Европы посредством свободных мер и сообщения сведений о нашем быте.

Вот польза мира, в дополнение к урокам войны о необходимости образования и несостоятельности всей нашей прежней политики.

Следовательно, образ наших действий теперь определен, соединились ли мы с Францией, или остались одни.

С Францией России легче, выгоднее.

Одной России – честнее, чище, хотя труднее и опаснее.

Мы заключили новый Тильзитский мир, и должны помнить во всяком случае, что Эрфуртская дружба кончилась нашествием «двадесяти язык». Как Парижский трактат постыднее и тягостнее Тильзитского, так и нового нападения (если то будет) должно ожидать гораздо сложнее, грознее, обманчивее: все происшествия выходят теперь, как будто вторым изданием, secondeédition, revue, corrigée et augmentée[38]. Севастопольская экспедиция должна служить образчиком, чего и в каком виде следует ожидать нам впереди.

Как бы то ни было, медлить нечего, а надо приниматься тотчас за дело. Самое время спешить; в один год происходит то, на что не доставало прежде ста лет, и постепенными улучшениями довольствоваться нельзя. На ловлю ехать – собак кормить поздно. Пожалуют вдруг гости, так не успеешь раскинуть лагеря даже при Дриссе. Надо вдруг приниматься за все: за дороги, железные и каменные, за оружейные, пушечные и пороховые заводы, за медицинские факультеты и госпитали, за кадетские корпуса и училища мореплавания, за гимназии и университеты, за промыслы и торговлю, за крестьян, чиновников, дворян, духовенство, за воспитание высшего сословия (да и прочие не лучше), за взятки, роскошь, пенсии, аренды, за деньги, за финансы, за все, за все.

Выбирай всякое занятие по силам и способностям, не прячься с талантами в угол, а выступай вперед, предлагай свои услуги, жертвуя своим самолюбием. Аще и гуменце у кого пострижено, не оставайся без дела, склавши руки.

Конституция нам не нужна, а дельная, просвещенная, диктаторская власть необходима. Зло пустило у нас такой корень, что без хирургической операции подчас ничего не сделаешь. Все места обросли каким-то диким мясом форм, привычек, беззаконных доходов, преданий гнусных и освященных давностью даже в глазах порядочных людей.

Надо признаться во всех своих недостатках, ошибках, промахах и воспользоваться полученными тяжелыми уроками; надо оплакать унижение, до которого дошли, и напрячь все свои силы, чтоб снова восстать.

Но где взять людей? Обыкновенная пустая отговорка! Не люди не находят людей, а человек всегда найдет человека. Придворный персонал, переизвестный и переиспытанный, заматеревший в летах зрелых, не может, разумеется, доставить деятелей на все места. Вина нового не вливают в мехи старые. Но из семидесяти миллионов молодого, свежего, даровитого народа найдется на всякое место по благопотребному мастеру, и с подмастерьями. Кликните клич!

В другом письме я писал о средствах отыскания людей. Здесь скажу только, или лучше повторю, что гласность, гласность и гласность, образование, образование и образование, дельное, существенное, а не форменное, парадное, отвлеченное представляют два главные существенные средства управиться нам сперва со врагами внутренними и потом внешними, и вообще два главные средства для преуспеяния гражданского и человеческого.

Первое лицо в Европе – это Людовик Бонапарт. Он умен, смел и счастлив – в этом надо согласиться. Но он не пользуется уважением ни у себя дома, ни за границей. Правительства смотрят на него с подозрением, а народы не питают доверенности к благородству его сердечных убеждений. Русский Государь, умеючи, может привлечь себе общественное мнение, и самый могущественный союзник для него – законная свобода, «законному порядку изменившу».

Имея на своей стороне этого союзника, мы приготовимся встретить грозящую беду, и с Высшей помощью опять воскликнем, как восклицали отцы наши после нашествия 1812 года: «Кто Бог велий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса!»

Мая 8 1856 г.