Читать книгу - "Беру свои слова обратно - Виктор Суворов"

— Сейчас. — И снова молчание.

— А какие лопаты, товарищ Сталин?

— Все равно какие.

— Сейчас... Лопаты есть, товарищ Сталин.

— Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушкове, а я останусь в Москве. До свидания.

Он произнес все это спокойно и не спеша положил трубку. Не спросил даже, кто именно ставит такие вопросы, хотя было ясно, что без ведома командующего фронтом Жукова Степанов звонить Сталину не стал бы" (Ф. Чуев. Солдаты империи. М., 1998. С. 342).

После этого вопрос о перемещении командного пункта Западного фронта на восток поднимали член Военного совета Западного фронта Н.А. Булганин и начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант В.Д. Соколовский. Но и они получили «сталинский отлуп».

Положение ухудшалось, и Жукову не оставалось ничего иного, как лично обратиться к Сталину. Об Арзамасе он уже не упоминал. Его требование скромнее: оттянуть командный пункт Западного фронта пусть не на восточную окраину Москвы, а хотя бы на западную.

Свидетельство генерала армии С.М. Штеменко: «Жуков обратился к Сталину с просьбой о разрешении перевода своего командного пункта подальше от линии обороны, к Белорусскому вокзалу. Сталин ответил, что если Жуков перейдет к Белорусскому вокзалу, то он займет его место».

Чтобы рассеять сомнения в достоверности сказанного, обратимся к центральным газетам Советского Союза за 3 и 4 января 1942 года. В эти дни публиковались указы о награждении большой группы командиров Западного фронта, которые отличились в сражениях за Москву. Командующий 20-й армией генерал-лейтенант Власов получил высшую государственную награду — орден Ленина. Командующий 16-й армией генерал-лейтенант Рокоссовский — орден Ленина. Командующий 10-й армией генерал-лейтенант Голиков — орден Красного Знамени. Командующий 5-й армией генерал-лейтенант артиллерии Говоров — орден Ленина. Рядом с указами — портреты командующих армиями Западного фронта. Только нет портрета командующего Западным фронтом генерала армии Жукова. И ничем его Сталин за сражения под Москвой не наградил.

Сталин не жалел наград для Жукова. Он его осыпал орденами от шеи до пупа и ниже. Но требование сдать Москву Сталин Жукову не простил.

— 4 -

Жуков смачно и в деталях повествовал о своем участии в Сталинградской битве и сражении на Курской дуге. Никто, кроме него, этого участия не обнаружил. Сейчас уже никто о его участии ни в Сталинградской битве, ни в сражении на Курской дуге не спорит. Установлено: стратег прихвастнул.

Итог дискуссии о роли Жукова под Сталинградом и на Курской дуге подвел главный маршал авиации Голованов: «Жуков не имеет прямого отношения к Сталинградской битве, и к битве на Курской дуге, и ко многим другим операциям» (Ф. Чуев. Солдаты империи. С. 314).

Роль Жукова в грандиозной Корсунь-Шевченковской операции отрицательная. За эту операцию И.С. Конев получил звание Маршала Советского Союза, А.А. Новиков — главного маршала авиации, П.А. Ротмистров — маршала бронетанковых войск. А Жуков не получил ничего. Более того, Сталин письменно выразил ему свое неудовольствие и отозвал в Москву.

А если Жукова послушать...

— 5 -

Жуков «академиев не кончал». Отсутствием военного и какого-либо вообще образования гордился: я и без «академиев» грамотный. Великий стратег любил поразить слушателей своей просто невероятной эрудицией. В то же время он был наделен почти ленинской скромностью. Георгий Константинович честно признавал, что даже и он не все знает, даже и у его широчайших познаний есть границы. Жизнь сложилась так, что не выпало ему изучать естественные науки, в частности зоологию и биологию. Стратегу было жаль, что не имел он «знания биологии, естественных наук, с которыми сталкиваешься... в своих чисто военных размышлениях» («Огонек». 1986. No 48. С. 7). Вот если бы представлял он, как функционирует печень пингвина, то о стратегии размышлял бы иначе. Множество наук он самостоятельно постиг, книжную науку превзошел. Только биологии ему и не хватало. Знать бы ему, как инфузории размножаются, совсем было бы хорошо. А без этого ему было трудно на войне. Без этого стратегические решения какие-то однобокие получались.

Дочь стратега Мария Георгиевна добавляет: «Его знания в разных областях можно назвать обширными, причем в таких, в которых, казалось бы, знания были ни к чему... Удивительная простота, не ума, конечно же, а сердца. Он никогда не подчеркивал свою эрудицию, чтобы как-то унизить собеседника. С любым человеком он находил нужный язык, с крестьянином или солдатом — свой, с академиком — свой, с музыкантом — свой. И уж тем более никогда не слышала я от него слов „гнилых“, даже просто пустых разговоров» («Трибуна», 24 июня 2004 г.).

Да эрудиция была запредельной. Жаль только, что не знал стратег военного дела. Он представления не имел, сколько у него в подчинении танков, самолетов и пушек, дивизий, корпусов и армий. На войне не знал и, когда за мемуары засел, тоже не поинтересовался, не вспомнил. Даже приблизительно.

Тех, кто имел военное образование, особенно академическое, Жуков ненавидел и публично оскорблял. Так сказать, находил для них свой язык. Генерал армии Николай Григорьевич Лященко свидетельствует:

"Жуков вдруг спросил:

— Вы, наверное, академию кончали?

— Да.

— Так и знал. Что ни дурак, то выпускник академии" (О.Ф. Сувениров. Трагедия РККА 1937-1938. М., 1998. С. 323).

В тот момент Лященко еще не был генералом. Он был полковником, командиром дивизии. Но и боевому полковнику на войне, думаю, не радостно получить такой комплимент от вышестоящего командира.

Мысль о том, что «умники» были ни на что не способны, Жуков повторял неоднократно. «Некоторые из наших высокообразованных военных, профессоров, оказавшись в положении командующих на тех или других фронтах войны, не проявили себя с положительной стороны... Порой они предлагали поверхностные решения сложных проблем, не укладывавшихся в их профессорскую начитанность» («Огонек». 1986. No 50. С. 8).

Зря Жуков злобствовал. Поверхностные решения предлагал не имевший академического образования Тухачевский. Такие же решения предлагал и Жуков. А вот Герман Капитонович Маландин поверхностных решений не предлагал. Военная подготовка у него была основательной. Окончил Александровское военное училище, курсы высшего начсостава при Военной академии им. Фрунзе и Академию Генерального штаба. До войны был на командных должностях до командира полка включительно, на штабных должностях: начальник штаба бригады, дивизии, корпуса, заместитель начальника штаба Киевского особого военного округа, кроме того, был он и на преподавательской работе в Военной академии Генерального штаба. Его ценили везде. С командных должностей его не хотели отпускать на штабные, со штабных — на преподавательские, а с преподавательских — снова на штабные. Ради интереса я много лет ищу отрицательные отзывы о Германе Капитоновиче. Но пока безуспешно. О нем говорят: спокойный, выдержанный, мудрый, культурный, человечный, грамотный. И воевал хорошо. Кстати, такого же мнения придерживался и сам Жуков. В начале 1941 года после назначения на должность начальника Генерального штаба Жуков потянул за собой из Киева группу генералов. В их числе был и Маландин. По рекомендации Жукова Маландин был назначен на ключевую должность начальника Оперативного управления Генерального штаба. Войну завершил в Праге в должности начальника штаба 13-й армии. После войны — генерал армии, профессор, заместитель начальника Генерального штаба.