Читать книгу - "В царстве тьмы. Оккультная трилогия - Вера Ивановна Крыжановская"

дупле огромного векового дерева сидел почти обнаженный человек, худой как скелет, с седыми лохматыми волосами, и только горевшие как уголья глаза казались живыми. Медленно поднялся факир, опустился на колени перед тигром и, достав из-за пояса флейту, заиграл какую-то удивительную мелодию, от которой Мэри затрясло, как в лихорадке, и она с болезненной тоской спрашивала себя, кошмар или действительность все виденное ею.

В воздухе неслись звонкие и точно режущие звуки флейты, а тем временем из дупла, где скрывался факир, появился громадный удав, который подполз к тигру и обвил его своим мощным телом; в это время обоих озарил красноватый свет. Потом из головы тигра сверкнул ослепительный блеск, а удав откинулся назад, как бы пораженный молнией.

Обо всем, что было дальше, Мэри сохранила очень смутное воспоминание: ей казалось, будто тело тигра воспламенилось, а все окружавшее шаталось, кружилось и уносилось ураганом, рев которого сотрясал воздух. Затем она лишилась чувств.

Открыв глаза, Мэри увидела себя снова в кресле в лаборатории, в обычной обстановке. Не во сне ли все это она видела? Вдруг ее взгляд упал на тигра. Тот спокойно сидел на полу перед большим фарфоровым тазом, в котором, должно быть, была кровь, так как тигр с довольным ворчанием долизывал остатки чего-то красного. Чудное животное было теперь во всей своей дикой красе: его шерсть блестела, как шелк, а глаза сверкали, словно темные изумруды. Насытившись, он лениво потянулся, Абрахель же надел ему на шею ожерелье потемневшего золота с каббалистическими знаками, к которому был прикреплен медальон, и в нем Мэри с удивлением узнала рубиновое сердце, украшавшее колье, подаренное ей баронессой Козен и затем проданное ею Ван дер Хольму.

— Теперь я буду говорить с Пратисуриа, — сказал Уриель, жестом призывая к себе животное.

Тигр покорно подошел к нему, а сатанист погладил его и нагнувшись стал говорить ему на ухо. Это были странные звуки: то слышалось ворчание, то свист, то глухой и повелительный шепот, а Пратисуриа, казалось, понимал его, потому что навострил уши, а в зеленоватых глазах зажегся свет разума. Он хлестал себя по бокам хвостом, и его взгляд порою останавливался на Мэри с почти человеческим выражением. Иногда тигр даже кивал головой, точно в знак согласия. Уриель умолк и поцеловал его в лоб, а тигр ласково потерся головой о его шею. Затем сатанист добавил:

— Теперь пойди и поцелуй свою новую хозяйку.

Пратисуриа направился к Мэри, стал на задние лапы, а передние положил ей на плечи и лизнул ее щеку. Почувствовав на лице горячее дыхание дикого зверя, Мэри вздрогнула, но она уже прошла хорошую школу бесстрашия и потому преодолела тягостное чувство: не моргнув глазом поцеловала она тигра в голову и погладила его. Дружелюбно поворчав в ответ, животное растянулось у ее ног.

— Вы не должны бояться его, Ральда, и можете везде брать с собой: даже дети могут безо всякой опасности играть с ним. Надо только, чтобы он всегда был сыт, — сказал Уриель. — Я приказал Биллису давать ему ежедневно по пять фунтов хорошо изрубленного мяса и такую вот чашку свежей крови. Будучи сытым, животное совершенно безопасно и будет охранять вас, потому что сюда могут приходить люди, которые захотят нарушить строй вашей жизни и убедить вас изменить вашей настоящей вере. Подобные попытки, впрочем, не опасны, будьте лишь тверды, послушны — и это оградит вас от всякого рода неприятностей.

Мэри скоро привыкла к своему новому товарищу, даже его особый запах уже не был ей противен.

Уриель устроил ей еще несколько знакомств. Он часто бывал у нее по вечерам, и они от души смеялись, когда Уриель рассказывал забавные эпизоды о встречах с людьми, мнившими себя «великими черными магами» или слывшими «влиятельными членами сатанинской секты». В сущности же то были набитые дураки и в придачу грубые невежды, а напыщенный вид и притязания на «великую магическую силу» делали их невыразимо смешными.

— Остерегайтесь, Ральда, сообщать такого сорта людям что-либо из истинного знания. Хотя они и служат нам, но было бы весьма опасно давать слишком большую власть в столь неумелые руки. Пройдя сами серьезный курс, вы поймете меня и будете осторожны, как бы забавны ни казались вам эти людишки и как бы вам ни хотелось порой посмеяться над ними.

Когда Мэри появилась на улице с Пратисуриа, то произвела весьма сильное впечатление. Сперва она возила его в карете, а потом даже гуляла с ним в Летнем саду, ведя на цепочке, и публика вначале разбегалась, встречая молодую женщину со столь грозным спутником. Но Пратисуриа был так кроток и с таким спокойным величием шествовал возле своей владычицы, точно прогуливался по родным джунглям, что местное общество к нему в конце концов привыкло. Смельчаки решались даже гладить его и предлагали пирожки. Он благосклонно принимал угощение, и все восхищались изумительному искусству индусов приручать диких животных.

Отдавшая ей визит Лили сначала тоже боялась тигра, но скоро успокоилась и на вопрос Мэри, можно ли привести Пратисуриа к барону (та не любила выходить без него), девушка не задумываясь ответила согласием.

Глава III

В купе первого класса норд-экспресса, шедшего в Петербург, находились двое мужчин в изящных дорожных костюмах. Один был князь Елецкий, а другой — его спутник, брамин Равана-Веда, в котором трудно было узнать доктора Заторского. Его внешность до того изменилась, что он не боялся быть узнанным; говорил же он безукоризненно только по-английски и по-французски, а от русского языка отстал, так как с учителями и наставниками объяснялся на иностранных языках.

Путешественники ехали молча, но по мере приближения к столице болезненная тоска и мучительное волнение овладевали Вадимом Викторовичем. Его преследовали воспоминания, он видел старую тетку и прежнюю квартиру с дорогими ему вещами, напоминавшими близких и милых людей. Все это было навсегда потеряно и рассеяно, будучи забрано наследником. Его вторая мать умерла, а прошлое, как и он сам, схоронено под надгробным крестом, стоявшим на могиле доктора Заторского. Впервые испытывал он всю остроту и горечь сознания своего одиночества и тяжелой необходимости переделывать жизнь, чтобы создать новое положение. Между тем не материальные заботы страшили его, потому что чековая книжка на крупную сумму, полученная от общества, лежала в его кармане. Не без внутреннего отвращения согласился он принять гостеприимство барона, но ему было необходимо осмотреться в новой обстановке, что было еще затруднительнее в качестве иностранца, а кроме того, не находилась уважительная причина для отказа.

Наконец поезд вошел под стеклянные своды