Читать книгу - "Год 1942 - "учебный" - Владимир Бешанов"

Оценивая расстановку сил перед этой операцией, советские историки, как обычно, пользуются своей особой, специально разработанной для таких случаев арифметикой:

«После провала планов прорваться на туапсинском направлении в Закавказье в августе-сентябре 1942 года немецко-фашистское командование решило силами 17-й армии (свыше 162 тысяч человек, 147 танков и штурмовых орудий, 1316 орудий и 950 минометов) при поддержке части сил 4-го воздушного флота (350 самолетов) вновь нанести удары… и окружить основные силы 18-й армии (32 тысячи человек, 244 орудия, 362 миномета)… Для нанесения главного удара из войск немецкой 17-й армии была создана группа «Туапсе».

Отсюда даже слепому должно быть видно, что опять у врага подавляющее превосходство над нашими войсками. Непонятно только, почему все силы группы армий «А» или армии Руоффа сравниваются с одной несчастной армией Камкова? Почему, например, не с 383-й стрелковой дивизией Провалова? Было бы еще страшнее. Или взводом лейтенанта Рябцева? Ясно, что это величины несоизмеримые.

Попробуем сравнить иначе. Всего к этому времени в группе армий «А» имелось 26 дивизий, из них три танковые. В состав противостоящих им войск Закавказского фронта входило более 60 стрелковых и кавалерийских дивизий, 31 стрелковая бригада, десять танковых бригад, не считая бронепоездов, отдельных танковых батальонов и отдельных горнострелковых отрядов. Согласитесь, в таком виде соотношение сил выглядит несколько иначе. На 1 октября в частях Закавказского фронта числилось 165 423 коммуниста (умножаем на два, ведь «партбилет делает вдвое сильнее». — Авт.) и 219 131 комсомолец, а на одного коммуниста приходилось три беспартийных. Между прочим, медаль «За оборону Кавказа» получили около 870 тысяч человек — в основном выжившие. Этой награды, учрежденной в 1944 году, не удостоились погибшие, пропавшие без вести, оказавшиеся в плену.

Далее: 17-й армии Руоффа с ее 18 дивизиями противостоял не один генерал Камков, а четыре советских армии — 47-я, 56-я, 18-я, 46-я.

И даже по сравнению с ударной группой «Туапсе» силы нашей 18-й армии смотрятся не так уж бледно. С немецкой стороны в операции участвовали семь дивизий — 46, 125, 198-я пехотные, 97-я и 101-я егерские, 1-я словацкая мотодивизия и сводная горнопехотная дивизия Ланца. У генерала Камкова и в Туапсинском оборонительном районе — семь стрелковых (31, 383, 328, 408, 236, 395-я и 32-я гвардейская) и две кавалерийские (11-я и 12-я гвардейские) дивизии, четыре стрелковые и одна мотострелковая бригада, полк морской пехоты, плюс поддержка двух 130-мм береговых батарей, одной 180-мм железнодорожной батареи, артиллерии Черноморского флота, плюс непрерывная подпитка новыми дивизиями, бригадами, пушками и самолетами.

Другое дело, что Камков тоже оказался «не Гинденбург», — в анкете ничего, кроме кавалерийских курсов, — а оборона строилась по правилам «самой передовой» советской военной науки. Так, дивизии первого эшелона, несмотря на оперативную паузу, не имели сплошной линии обороны, а ограничились созданием ротных опорных пунктов, не установили инженерные заграждения, минные поля и даже рекогносцировку собственной полосы обороны не произвели. Зато усердно возводились заграждения и огневые точки на Черноморском побережье: в местах возможной высадки десантов устанавливались противопехотные минные поля, на берегу от Кабардинки до Туапсе завершалось строительство свыше 500 дотов и дзотов, устанавливалось более 300 управляемых фугасов. Тонны взрывчатки закладывались для вывода из строя Сухумского шоссе, разрушения мостов и подпорных стен. На этих работах были задействованы основные силы саперных и инженерных частей, непосредственно для фронта этих специалистов «не хватило». И не только специалистов: страна великих строек коммунизма и на втором году войны не сумела обеспечить свою армию самым простым шанцевым инструментом. Пример из Тюленева: «Стрелковая часть, оборонявшая горы Гунай и Гейман, раздобыла (!) два десятка лопат, но лома ни одного не имела. А попробуй-ка, выдолби окоп в скале без лома! Выручил какой-то смекалистый интендант: наладил изготовление ломов из осей обозных повозок». Интересно, а когда нужны были повозки, вместо осей вставляли ломы?

«При планировании работ, — пишет маршал Гречко, — штаб инженерных войск Черноморской группы допустил серьезные ошибки, особенно в распределении имевшихся инженерных и саперных подразделений. Так, на обслуживание заграждений, установленных на дорогах, было выделено слишком много саперных подразделений, тогда как на других участках саперов не хватало. Среди командного состава все еще существовало ошибочное мнение, будто горно-лесистая местность сама по себе является хорошим прикрытием и нет надобности производить крупные оборонительные работы (весной 1940 года немцы протолкнули через Арденны целую танковую группу, а у нас два года спустя все еще «существовало ошибочное мнение». — Авт.).

Все это привело к тому, что, хотя время и местность позволяли сделать оборону непреодолимой, она оставалась слабо оборудованной. Даже некоторые ключевые высоты оказались не укрепленными и не занятыми войсками. Опорные пункты не были приспособлены к круговой обороне, система огня не организована, а лесные завалы, созданные только по переднему краю обороны, не заминированы».

Ставка Верховного Главнокомандования указала командующим Закавказским фронтом и Черноморской группой войск:

«По данным Генштаба, подтвержденным событиями последних дней, оборона войск Черноморской группы слабая, несмотря на то, что время и местность позволяли сделать ее непроходимой».

Особенно слабой оказалась оборона на участке именно 18-й армии. При том что, по признанию генерала Провалова: «О готовящемся наступлении немцев на туапсинском направлении нам было известно». Беда в том, что ожидали противника в долине реки Пшеха, но ожидания эти не оправдались:

25 сентября после двухдневных мощных авиационных ударов по коммуникациям и боевым порядкам 18-й армии немцы силами 97-й и 101-й легкопехотных дивизий «неудержимой лавиной ринулись в атаку» из района Хадыженской на Шаумян. Сутки спустя 198-я пехотная дивизия начала прорыв от Горячего Ключа на Фанагорийское. В течение трех дней пять советских дивизий, почти месяц совершенствовавших перед этим свою оборону, «героически сдерживали натиск» трех германских пехотных дивизий.

27 сентября генерал Руофф ввел в полосе 383-й стрелковой дивизии альпийских стрелков Ланца. Им удалось прорвать фронт, овладеть горами Гунай, Гейман — здесь «эдельвейсов» не ожидали — и выйти в долину реки Гунайка, создавая угрозу тылам 18-й армии. Советские части начали отход на запад и юго-запад. Генерал Провалов, оправдывая свою неудачу, пишет, что его атаковала чуть ли не вся группа армий «А»: «На 383-ю стрелковую дивизию немцы обрушили сразу альпийских стрелков Ланца, 97-ю егерскую, 46-ю специально подготовленную к боевым действиям в горах, мотодивизию СС «Викинг», бельгийский легион «Валлоны». Генерал как-то забывает, что слева от него с вышеперечисленными соединениями противника дрались 236-я стрелковая и 32-я гвардейская дивизии, справа — 31-я стрелковая и 11-я кавалерийская дивизии, в тылу разворачивались резервные 328-я и 408-я стрелковые дивизии, 40-я мотострелковая бригада. Ну а эсэсовцы из дивизии «Викинг» просто померещились, они в это время находились под Моздоком.