Читать книгу - "Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко"

В перегруженных шлюпках шла перекличка. Моряки не могли найти только отца Антония. Кто-то неуверенно сказал, будто видел его в последний раз на верхней палубе минзага. И в этот момент среди клубов дыма, окутывающих горящий «Прут», показался корабельный священник. Он стоял на нижней ступеньке трапа, почти касающейся поверхности моря, и осенял крестом перегруженные до предела шлюпки. Командир корабля крикнул из воды:

— Батюшка, садитесь! Мины могут взорваться!..

К кавторангу Быкову присоединились другие офицеры и матросы:

— Спасайтесь, батюшка!

— «Прут» сейчас затонет!

— Прыгайте в воду, мы вас подберем!..

— Спасайтесь сами, — ответил седой священник. — Мест в шлюпках на всех не хватит, вы молоды, а я уже пожил на белом свете и стар.

После этих слов отец Антоний вернулся в свою каюту, облачился в ризу и, выйдя на горящую палубу с крестом и Евангелием в руках, еще раз благословил команду. Потом направился внутрь гибнущего корабля. Матросы, глотая слезы, провожали глазами любимого пастыря, офицеры поднесли руки к козырькам фуражек, отдавая честь доблестному священнику.

Над морем разгорался холодный октябрьский рассвет. На поле боя остались два турецких эсминца, которые начали подбирать уцелевших из воды. Нос «Прута» поднимался все выше и выше, пламя охватило почти весь минный заградитель. На часах было 8.40, когда пылающий «Прут» встал почти вертикально и с развевающимся на сломанной фок-мачте Андреевским флагом медленно скрылся под водой…

Турецкие эсминцы подобрали из воды трех офицеров (в том числе капитана 2-го ранга Быкова), судового врача и 69 человек команды и пошли догонять «Гебен». Остальные моряки — три офицера и 199 матросов, заполнившие до отказа весельные баркас, катер и вельбот, — направились к берегу и недалеко от Балаклавы были встречены русской подводной лодкой «Судак», которая передала спасенных госпитальному судну «Колхида».

…День 16 октября 1914 года стал трагическим в судьбе еще двух русских черноморских портов — Новороссийска (его обстреляли германский крейсер «Бреслау» и турецкий «Берк-и-Сатвет») и Феодосии (300 снарядов по беззащитному городу выпустил турецкий крейсер «Хамидие»). Но по возвращении в Константинополь контр-адмирал В. Сушон нарисовал совершенно другую картину происходившего. Он сообщил, что русский минный заградитель «Прут»… первым начал минировать вход в Босфор, а набег германских и турецких кораблей на русские черноморские порты был только ответом на эти действия. Истину помогли вскрыть допросы экипажей эсминцев «Самсун» и «Тасоз». После этого послы стран Антанты предъявили Османской империи ультиматум, требуя публично осудить проведенную Сушоном операцию и немедленно выслать из пределов Турции всех немцев. Когда ультиматум был отвергнут, Россия объявила, что находится в состоянии войны с Турцией. Это произошло 20 октября 1914 года. 23 октября войну Турции объявила Великобритания, 24-го — Франция…

Одними из первых жертв последней Русско-турецкой войны стали погибшие 16 октября 1914 года на «Пруте» лейтенант Александр Владиславович Рогузский (посмертно он был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени), мичман Константин Сергеевич Смирнов, боцман Калюжный, 25 матросов. И особой золотой строкой в историю военного духовенства России и Черноморского флота был вписан подвиг 71-летнего священника, который до конца остался верен своему кораблю. В ежемесячнике «Наставления и утешения святой веры христианской» была опубликована статья о поступке отца Антония, в которой говорилось: «В душе поднимается пламя восторга и чувство гордости за своих родных воинов, умеющих с непостижимым геройством умирать за Родину, Царя и святую веру. В то же время возникает чувство глубокой радости и благодарности скромному иеромонаху о. Антонию за духовную мощь, которая проявилась у него при преждевременной могиле на дне морском. Отец Антоний, с крестом в руке и именем Бога на устах, благословляя и осеняя святым крестом своих духовных чад, отдался в объятия смерти, спасая честь русского оружия. На скрижалях истории нынешней войны имя о. Антония, вместе с погибшими на “Пруте” героями-воинами, будет записано золотыми буквами. Неистощим героизм в русском народе».

Подвиг флотского священнослужителя был оценен по достоинству. Отец Антоний стал первым русским военным (и единственным флотским) священником, удостоенным во время Первой мировой войны высшей боевой награды России — ордена Святого Георгия 4-й степени (Высочайший приказ об этом был подписан 4 ноября 1914 года). К тому же он стал первым священником, удостоенным этой награды посмертно.

Русские военные священники не принимали участия непосредственно в боевых действиях (в 1915 году Святейший синод издал специальный документ, категорически запрещавший священникам поступать в армию не на духовные должности). И тем не менее многие из них проявили на поле боя мужество и храбрость. Сотни раз священнослужители с крестом в руках водили в атаки «свои» полки (не только пехотные, но и кавалерийские), с риском для жизни причащали раненых на поле боя, совершали богослужения под вражеским огнем. Были и другие, поистине уникальные случаи. Так, иеромонах 311-го пехотного Кременецкого полка отец Митрофан не прекратил службу даже тогда, когда вражеский снаряд пробил крышу храма и, не разорвавшись, упал рядом с алтарем; священник перекрестил снаряд и спокойно довел службу до конца. Священник 159-го пехотного Гурийского полка отец Николай (Дубняков) заменил убитого командира обоза и благополучно привел обоз к своим. Священник 58-го пехотного Прагского полка отец Парфений (Холодный), случайно наткнувшись на австрийский взвод, пошел к нему с иконой в руках и уговорил сдаться в плен двух вражеских офицеров и двадцать три солдата…

В годы Первой мировой в России существовал довольно сложный порядок награждения военных священнослужителей за боевые отличия и подвиги, совершенные на поле боя. Им последовательно могли быть вручены следующие знаки отличия — набедренник, скуфья, камилавка, наперсный крест от Святейшего синода, орден Святой Анны 3-й степени, сан протоиерея, орден Святой Анны 2-й степени, орден Святого Владимирами степени, палица, орден Святого Владимира 3-й степени, крест от Кабинета Его Императорского Величества с украшением, орден Святой Анны 1-й степени, митра. Несмотря на то, что правилами не было предусмотрено награждение священников орденами с мечами и бантом, известны и такие случаи. Всего за время Первой мировой войны священникам было вручено 304 ордена Святой Анны 3-й степени с мечами, 203 ордена Святого Владимира 4-й степени, 85 орденов Святого Владимира 3-й степени, 248 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте.

Многие священники удостаивались сразу нескольких наград. Так, протоиерей 93-го пехотного Иркутского полка отец Иоанн (Орлов) в один день 27 апреля 1915 года получил орден Святой Анны 2-й степени с мечами и орден Святого Владимира 4-й степени с мечами, а 2 июля 1915 года — золотой наперсный крест на Георгиевской ленте и орден Святого Владимира 3-й степени с мечами. Священник 6-го Туркестанского стрелкового полка отец Николай (Высоцкий) 2 июля 1915 года одновременно получил ордена Святого Владимира 4-й и 3-й степеней с мечами. Общее число священнослужителей, отмеченных в 1914—1917 годах государственными наградами за доблесть на фронте, приближается к двум с половиной тысячам. Если учесть, что через службу в армии и на флоте тогда прошло всего около пяти тысяч священников, эту цифру следует признать огромной.