Читать книгу - "Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918 - Ричард Пайпс"

Но если Запад не очень интересовался большевизмом, то сами большевики были чрезвычайно заинтересованы в Западе. Российская революция не могла развиваться в пределах одной страны: с того момента, когда большевики захватили власть, она вышла в плоскость международных отношений. Уже в силу своего геополитического положения Россия не имела возможности отгородиться от событий мировой войны. Значительная часть ее территории была оккупирована немцами. Кроме того, англичане, французы, японцы и американцы, тщетно пытаясь возродить Восточный фронт, посылали на русскую землю ограниченные контингента своих войск. Но пожалуй, самым существенным фактором было убеждение большевиков, что революция может и должна выйти за границы России, что, если она не пойдет вширь и не охватит промышленные страны Запада, она будет обречена. Захватив власть в Петрограде, большевики в первый же день издали декрет о мире, содержавший призыв к рабочим всего мира выступить на помощь советскому правительству, чтобы «успешно довести до конца… дело трудящихся и эксплуатируемых масс населения от всякого рабства и всякой эксплуатации»².

Хотя в этом призыве не говорилось будто бы ни о чем, кроме классовых конфликтов, по сути он был объявлением войны всем существующим правительствам, вмешательством во внутренние дела независимых государств. Такого рода акции большевики будут затем повторять вновь и вновь. Ленин и не отрицал своих намерений: «Мы бросили вызов империалистским хищникам всех стран»³. Все попытки большевиков спровоцировать гражданскую войну в других странах, — будь то с помощью воззваний, субсидий, подрывной деятельности или открытого военного содействия, — придавали Российской революции международный характер.

Подстрекательство народов к мятежу и восстанию, исходящее от зарубежного правительства, несомненно давало «империалистским хищникам» право отвечать тем же. Насаждая, вразрез с международным правом, революцию за пределами своей страны, большевистское правительство не могло бы уже апеллировать к международному праву, чтобы удержать иностранные державы от вмешательства в свои внутренние дела. Однако в действительности великие державы не воспользовались этим правом: ни одно из западных правительств — ни в ходе первой мировой войны, ни по ее окончании — не обращалось к народу России с призывом свергнуть коммунистический режим. Целью ограниченной интервенции, имевшей место в первый год правления большевиков, было заставить Россию служить узко понимаемым интересам западных стран.

* * *

23 марта 1918 года немцы начали давно ожидавшееся наступление на Западном фронте. Заключив перемирие с Россией, Людендорф перебросил с востока на запад полмиллиона человек: ради победы он готов был принести жертв и в два раза больше. Немцы использовали ряд тактических нововведений, например, шли в атаку без артподготовки и в критические моменты бросали в бой специально обученные «штурмовые» части. Направление главного удара пришлось на британский участок фронта, который подвергся невероятному натиску. Пессимисты в стане союзников, в частности генерал Джон Дж. Першинг, опасались, что их войска не устоят перед этой атакой.

Большевиков тоже беспокоило немецкое наступление. Хотя в официальных заявлениях они проклинали оба «империалистических блока» и требовали немедленного прекращения военных действий, в действительности война была им на руку и они желали ее продолжения. Пока великие державы воевали друг с другом, большевики имели возможность упрочить свои завоевания и создать вооруженные силы, способные противостоять будущему крестовому походу империалистов, а также и внутренней оппозиции.

Даже после подписания мирного договора с Четверным союзом большевики старались поддерживать хорошие отношения со странами Четверного согласия, поскольку у них не было уверенности, что в Берлине в конце концов не победит «военная партия», которая заставит немцев вторгнуться в Россию и отстранить их от власти. Оккупация немцами в марте Украины и Крыма усилила эти опасения.

Мы уже говорили о том, что Троцкий требовал от стран, входивших в Четверное согласие, экономической помощи. В середине марта 1918 года большевики попросили у них содействия в создании Красной Армии, а также, если это потребуется, посылки в Россию войск с целью предотвратить возможное вторжение Германии. Переговоры с этими странами Ленин поручил вести Троцкому, только что назначенному наркомом по военным делам, а сам сосредоточился на советско-германских отношениях. Все действия Троцкого были, конечно, санкционированы большевистским ЦК.

В начале марта большевики решили наконец всерьез заняться созданием вооруженных сил. Но, как и все российские социалисты, они считали профессиональную армию питательной средой контрреволюции. Создавать постоянную армию, используя офицерский корпус, доставшийся в наследство от старого режима, означало для них рубить сук, на котором они сидели. Они предпочитали концепцию «вооружения народа», или создания народной милиции.

Даже добившись власти, большевики продолжали демонтировать то, что осталось от старой армии, лишая офицеров последних полномочий. Вначале они сделали офицерские должности выборными, а затем отменили все военные звания, предоставив право назначать командиров солдатским Советам⁴. Подстрекаемые большевистскими агитаторами, солдаты и матросы сплошь и рядом чинили расправу над офицерами; на Черноморском флоте эти расправы вылились в настоящие массовые побоища.

В то же время Ленин и его помощники сосредоточились на создании собственных вооруженных сил. Первым наркомом по военным и морским делам Ленин назначил Н.В.Крыленко, тридцатидвухлетнего юриста, большевика, который был в царской армии лейтенантом запаса. В ноябре Крыленко прибыл в Ставку верховного командования в Могилев, чтобы назначить нового верховного главнокомандующего взамен генерала Н.Н.Духонина, который отказался вступать в переговоры с немцами и был варварски убит собственными войсками. Крыленко назначил на эту должность генерала М.Д.Бонч-Бруевича, брата секретаря Ленина.

В действительности профессиональные офицеры были готовы сотрудничать с большевиками в гораздо большей степени, чем интеллигенция. Они были воспитаны в духе аполитичности и готовности повиноваться тем, кто находился у власти. Большинство из них беспрекословно выполняли приказы нового правительства⁵. И хотя советские власти неохотно упоминали их имена, среди тех, кто сразу же признал большевистской режим, было немало высших офицеров имперского Генерального штаба: А.А.Свечин, В.Н.Егорьев, С.И.Одинцов, А.А.Самойло, П.П.Сытин, Д.П.Парский, А.Е.Гутов, А.А.Незнамов, А.А.Балтийский, П.П.Лебедев, А.М.Зайончковский и С.С.Каменев⁶. Впоследствии два министра по военным делам царского правительства, А.А. Поливанов и Д.С.Шуваев, также надели красноармейскую форму. В конце ноября 1917 года военный советник Ленина Н.И.Подвойский запросил мнение Генерального штаба о целесообразности сохранения элементов старой армии и создания на их основе новых вооруженных сил. Генералы рекомендовали использовать для этой цели здоровые армейские подразделения и посоветовали сократить армию до ее обычной численности в мирное время — 1,4 млн. человек. Большевики отвергли это предложение и решили создавать совершенно новые революционные вооруженные силы по образцу, испытанному в 1791 году во Франции, — levee en masse^[145], — но состоящие исключительно из городских жителей, без участия крестьян⁷.