Читать книгу - "Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло - Сергей Кремлев"

Были «гóловы» – администраторы: соляный голова руководил казённой добычей соли; житничные головы вели государевы житницы; объезжий голова исполнял полицейские функции; письменный – канцелярские… Впрочем, в те динамичные и бурные времена канцелярист мог быстро превратиться в первопроходца. Так, сибирская «столица» XVI века – Тобольск, была основана в 1587 году письменным головой Данилом Чулковым…

Таможенные и кабацкие «головы» избирались на год из «добрых», то есть – зажиточных, людей посадским миром.

Была бы способна функционировать эта система, если бы она опиралась не на реальности жизни, инициативу и здравый смысл исполнителей, а на суровый царский взгляд, который не мог досягнуть из Александровой слободы даже до Суздаля даже в самую лучшую подзорную трубу? Воистину, не понимать этого могут лишь деятели типа академика РАН Лихачёва.

Не более уместна и ирония академика-историка С.Б. Веселовского (1876–1952), язвившего в 40-е годы ХХ века по поводу «реабилитации личности и государственной деятельности Ивана IV», что, мол, получается, что «историки самых разнообразных направлений… 200 лет только и делали, что заблуждались и искажали прошлое своей родины»… Веселовский возмущался тем, что историков «наставлять на путь истины… взялись писатели…».

Но, во-первых, далеко не все историки, начиная с Ломоносова, оценивали личность и государственную деятельность Грозного исключительно негативно – как до, так и после 1917 года.

Во-вторых, сам же Веселовский в статье, написанной в 1944-45 годах, но увидевшей свет лишь в «слякотном» «хрущёвском» 1963 году, признавал, что попытки апологии Грозного неоднократно делались в исторической науке и раньше – что полностью соответствовало действительности.

В-третьих, умные писатели порой способны мыслить более логично и исторично, чем историки-формалисты.

В-четвёртых же, да – многие историки и заблуждались, и искажали, и искажают до сих пор…

Вот только заблуждаются сейчас реже, искажая прошлое своей родины вполне сознательно.

Почему Запад и российские либералы по сей день так ненавидят Грозного и клевещут на него? Да понятно почему – ему, как и Петру, и Ленину, и Сталину, не могут простить сильной России, не согласной с навязываемой ей политической гегемонией Запада. Грозный принял Русь раздираемую княжескими смутами и оставил её – после всех своих репрессий – в преддверии новых смут. Но оставил её в три раза большей, чем принял.

Да и базу на будущее заложил не гнилую!

Смутное же время стало результатом не правления Грозного и его репрессий, а, скорее, результатом того, что Грозный – как крупнейший родовитый феодал, не был последователен до конца и не уничтожил десяток наиболее древних боярских феодальных родов, что называется, «под корень».

Грозному досталось нелёгкое время… Как уж расписывают «свидетели» типа Герберштейна подозрительность и недоверие к иностранцам не только русского царя – который на деле сажал прибывшего с добром англичанина Ченслера за свой стол, но и подозрительность вообще русских людей. А ведь эпоха Ивана Грозного – это эпоха почти непрерывных внешних войн, причём войн как раз с тем миром, откуда приезжали на Русь все эти герберштейны. Так как к ним надо было относиться – особенно после того, как они, возвратившись домой, распространяли о Руси и русском царе всякие гнусности?

В сути же своей эпоха Ивана – это не казни кучки, а борьба народа за будущее России, борьба для кого осознанная, для кого – инстинктивная… Но все усилия – и сознательные, и внешне просто житейские, сливались в одно мощное историческое течение, где анти-ивановские заговоры и оппозиции виделись островками посреди мощной реки. Эти «островки» не были способны остановить «реку» истории, а лишь убыстряли течение, осложняя его при этом водоворотами.

Из монографии в монографию кочует один и тот же ряд из десятков имён князей, бояр и дворян, казнённых в эпоху Ивана Грозного… Но ведь на Руси тогда жили, служили Руси и русскому царю сотни только тех, кто составлял широкое окружение непосредственно Ивана и не был репрессирован, а деятельно работал…

Дворянский род Карповых – ветвь князей фомино-березуйских, ещё до Ивана утративших княжеский титул, давал России бояр, воевод, стряпчих, оружничих, окольничих… Верно служили царю Ивану дмитровский дворецкий воевода Долмат Карпов и его сыновья-воеводы Иван и Михаил Долматовичи, окольничий и воевода Иван Фёдорович Карпов-Меньшой – как и Долмат, сын образованнейшего Фёдора Ивановича Карпова, видного дипломата Василия III…

Род князей Татевых – ветвь удельных князей стародубских, пресёкся уже после Ивана IV – в XVII веке. Но до этого Татевы неплохо послужили России, в том числе – и при Иване IV. Братья Андрей и Пётр Ивановичи Татевы, Борис Петрович Татев, путивльский наместник Фёдор Татев – младший брат Андрея и Петра Татевых, все они были военачальниками и администраторами Ивана Грозного, отражали крымские набеги, воевали в Ливонии, ни к кому не перебегали, в заговорах не участвовали, и не попали ни в Синодик опальных, ни в монографические списки известных русских имён…

Царь Иван приказал составить список 1 000 лучших фамилий государства, и после разделения Руси на «Земщину» и «Опричнину», многие из этой тысячи подверглись опалам и казням. Но даже из этой тысячи в опалу попали не все – если не было за что казнить.

При этом под рукой находившихся под рукой Ивана дворян Татевых, Карповых, Трубецких жила и работала десятимиллионная Русь. И она жила отнюдь не растительной жизнью – быть деятельным заставляла сама жизнь. И многие миллионы русских людей в эпоху Грозного оказывались отнюдь не историческими статистами, а со-творцами истории.

На фоне этих деятельных миллионов репрессии своекорыстной «тысячи» не выглядели как национальная трагедия, да и не были ей.

В реальном масштабе времени могло показаться, что почти двадцатилетние усилия России в Ливонской войне были затрачены впустую – положение страны на западе и севере даже несколько ухудшилось. Но в перспективе этот первый «европейский» блин России вышел не только комом, начиная с того, что был освоен тот театр военных действий, на котором России ещё предстояло успешно оперировать в будущем.

И направление движения Руси на ближайшие десятилетия определилось… На Западе и Севере нам предстояло отвоёвывать свои исконные земли мощно вооружённой рукой, на Юге надо было сдерживать Крым, а на Восток можно было продвигаться, используя не столько военные, сколько цивилизационные и экономические рычаги.

Конец 70-х годов XVI века знаменуется для России освоением Западной Сибири, связанным с именами Ивана Грозного, купцов Строгановых и казачьего атамана Ермака Тимофеевича.

В 1579 году Строгановы получили предписание царя создать сторожевые форпосты, выдвинутые в Сибирское ханство хана Кучума. Набеги Кучума досаждали Строгановым, но их нельзя было далее терпеть также из общих государственных соображений.

1 сентября 1581 года около тысячи казаков Ермака и строгановских «охотников» выступили на ладьях по реке Чусовая до Сибирского пути… Походы Ермака в 80-е годы года удвоили территорию России, хотя вначале это было скорее приращение земель на карте – сопротивление Кучума и сибирских племён сошло «на нет» не сразу. В одной из стычек погиб сам Ермак, в Сибири же погибли и сподвижники Ермака: Иван Кольцо – от рук местного царька Карачи, Матвей Мещеряк – в сражении при захвате ещё одного царька, Сеид-хана.