Читать книгу - "Путь слез - Дэвид Бейкер"

Та дымка ласковой рукой

Коснеет бутон, и клевера листок,

И станет ждать со всей землей,

Пока не заалеет золотом восток.

Пусть пар – то есть, то вот его уж нет,

В почете не большом.

Но как же славно раствориться в свет

Под самым ранним солнечным лучом.

Бенедетто открыл глаза и посмотрел на притихших слушателей. Синьор Гостанзо еще какое-то время задумчиво молчал, потом открыл глаза и хлопнул в ладони.

– Отлично, человечек, – медленно произнес он. – Так и есть: жизнь наша словно пар, не так ли, падре? Лучше и не сказать. Не знаю уж, являюсь ли я тем, кем хотел бы быть…

Петер осушил кубок и добродушно подмигнул Бенедетто. Он наклонился к синьору:

– Ваше красное вино, сир, целое празднество вкуса. Слегка горчит, и столь насыщенный букет, полагаю, это рефоско, не так ли?

– Si, si! Как вы догадались?

– В былые времена я много путешествовал. Но, надобно сказать, обнаружить на вашем столе виноград с Фруили – сущее диво!

– Верно, оно издалека, но вы, видать, и там побывали! – засмеялся Гостанзо. Глаза его весело блестели.

– Мой господин, плоды восхитительны, куда лучше тех, которые со склонов Пьемонта – прошу прощения за мою дерзость, господин.

– Не стоит! Вы правы. Вина нашего Пьемонта мне не по душе. Баттифолле вовсю расхваливает свою барберу, но по мне, так она кислит и отдает черешней. И даже ломбардское неббьоло мне не по вкусу, да и пахнет смолой да розами.

Чья-то кружка перелетела через весь стол и грохнулась на тарелку Гостанзо.

– Что ты смыслишь в вине и женщинах, старый дурак? – проорал Баттифолле.

Не успел Гостанзо ответить, как Петер ловко сменил тему.

– Синьор, позвольте спросить: говорят, ваша вражда с Висконти началась с давнего ложного обвинения в адрес вашей семьи?

– Si, si, – Гостанзо ударил кулаком по столу. – Нас ложно обвинили! И не желали прислушаться к здравому смыслу. Вот уже два поколения мы невинно страдаем за убийство одного из рода Висконти, в чьей смерти нам не было никакой выгоды. Наши священники клялись кардиналу, что семейство Верди не причастно к убийству, но все тщетно. Нам не верят! Даже наш епископ поехал в Рим по этому делу, но все напрасно. Два поколения уж они ведут против нас вендетту и постоянно разоряют моих людей и земли. Ха! Видит Бог, мы их тоже хорошо потрепали.

Синьор Баттифолле вскочил с места.

– А кто вам помог?

– Верно, добрый кузен, ты помог. Без тебя я бы терпел поражения.

Петер задумался над словами лорда.

– А знаете ли вы, почему они не приемлют вашего доброго свидетельства?

– Нет, и это терзает меня день и ночь. Я не могу понять, как они могут быть столь слепы. Все, что мне остается делать, это воевать с ними.

Петер медленно выбрал с бороды крошки сала и пристально посмотрел на синьора. Непрошенный совет часто расценивался как непростительная дерзость, поэтому старик тщательно подбирал слова.

– Я полагаю, что как мудрый и прозорливый владелец этих земель, вы знаете: прежде, чем согласиться на что-то разумом, человек должен согласиться сердцем.

Гостанзо непонимающе уставился на Петера. Он прижал указательный палец к губам и сделал жест священнику продолжать. В комнате установилась тишина.

– В северных землях бытует пословица, которая, наверняка, чужда жителям здешнего юга, ибо она проста и по-детски наивна. Мы говорим, что человек, убежденный супротив воли, образ мыслей не переменит…

Гостанзо нетерпеливо стучал пальцами по столу.

– Да, да, продолжай.

– Ах, да, ja, я говорю лишь то, что мой господин, без сомненья, знает. Суждение человека основывается на убеждении, а всякое убеждение на желании. Часто мы принимаем решения волей, а не разумом. Наше сердце, а не разум, выбирает, во что мы будем верить. Ежели вы хотите изменить чье-то мнение, надобно изменить его сердечное стремление.

Гостанзо заерзал в кресле. Более молодой Баттифолле, смекалистый и ученый, наклонился к священнику.

Вы полагаете, Висконти хотят верить в виновность моего кузена?

Мы все верим в то, что хотим. Быть может, Висконти неприятно признать виновным иного?…

Баттифолле вскочил на ноги и стукнул кулаком по столешнице.

– Si, Гостанзо, верно. Старый мудрец верно говорит! Что ты всегда приводил в свою защиту? Кого ты называл истинным убийцей?

Гостанзо поднялся и воздел руки:

– Истинно так, клянусь, что настоящие убийцы – семейство Маласпина, с восточных границ Лигурии. Они сильны и богаты, к тому же в союзе с Генуей и Миланом, и в сговоре с самим Папой. Кто еще посмеет обвинить их, кроме меня?

Да… да! Ежели Висконти поверят в виновность рода Маласпина, их честь потребует расправы, вендетты. Но они, напротив, ищут их покровительства и не хотят воевать против них. Мы для них – более легкая мишень: не связаны с сильными городами и отрезаны ото всех горами Пьемонта.

Гостанзо ходил взад и вперед, проводя длинными пальцами по черным волосам. На этот раз Баттифолле ударил но столу обеими руками.

– Значит, старик, стоит Висконти перестать бояться Маласпина, как они примут истину?

Петер кивнул.

Гостанзо созвал кузена и советников в тесный круг, а остальным гостям велел продолжать пир. Он притянул старика в середину и наклонился к нему:

– Как нам избавить их от их же страха?

Петер тщательно поразмыслил.

– Сир, вы сказали, что Маласпина могущественны благодаря союзу с Миланом и Генуей – удивительно ловкий трюк: ведь эти города часто воюют друг с другом, а ненависть между ними растет.

– Да, да, продолжай, – пробормотал Гостанзо.

– Тогда вам следует вступить в союзничество с одним из них, на мой взгляд, лучше с Миланом, ибо Маласпина лигурийцы, как и генуэзцы.

Синьор напрягся, но ничего не сказал.

– Затем вам надобно перессорить Милан с Маласпина, скажем, состроить козни, дабы бросить тень на их дружбу. Даже сейчас они в серьезной опасности, в союзе с двумя враждующими между собой соседями. Как только…

– Ха! – выпалил Баттифолле. Для этого дела у нас имеется одна хитрая лисица: умелый охотник и ловкий дипломат из Турина. Он ведает в делах союзничества и также ненавидит проклятых Маласпина.

– Такой человек, – продолжал Петер, – должен иметь глаза на затылке, и желчь вместо крови.

Баттифолле довольно подмигнул.

– Мой господин, – дал последние наставления Петер, – ежели вы будете успешны в деле разъединения рода Маласпина и Милана, римский папа, безусловно, охладеет к этой семье, ибо, прежде всего, он нуждается в миланцах: они являются ключом ко всей Ломбардской Лиге свободных городов. Чем теснее ваш союз с Миланом, тем быстрее Церковь прислушается к вашим взываниям о справедливости.