Читать книгу - "Русские - не славяне? - Александр Пересвет"

В любом случае похоже, что люди, которые вышли откуда то из пограничного с Империей пространства, сформировались именно как кривичи здесь, на балтском пограничье, в Белоруссии и Смоленской области. С участием —

— да, с участием все тех же венедов. Эмигрировавших из области непосредственно киевской культуры.

В самом деле —

Комплекс культуры длинных курганов Северной Беларуси ранней стадии имеет местные корни в памятниках III–V вв., в которых присутствует в качестве индикатора расчесанная керамика.

Длинные курганы, напомню, — отличительный признак кривичей. И «киевцы» с их расчесанной керамикой оказываются их предками.

Далее —

— носители культуры ранних длинных курганов около середины 1 го тысячелетия н. э. продвинулись из Северной Беларуси на Псковщину и в верховья реки Великой.

При взгляде с другой стороны —

— могильники культуры длинных курганов обнаружены в восточной части Новгородской земли в бассейне реки Мологи. Население это было пришлым, явилось здесь в V веке, видимо, с Западной Двины и верхнего Днепра.

В то же время —

— открытие курганных могильников середины — третьей четверти I тыс. н. э. в Белорусском Подвинье делает уязвимым положение о северо-восточнославянской (кривичско-новгородской) колонизации Смоленской и особенно Полоцкой земель.

Таким образом, непротиворечивое объяснение этим археологическим свидетельствам одно: после V века, скорее всего, в VI веке, кривичский этнос складывается в Белорусском Подвинье на базе пришлого европейского народа и местного элемента, близкого к киевской культуре, то есть венедов. Потому для латышей славяне — krievs, ибо с их точки зрения кривичи оказались частью венедов.

Затем под чьим-то давлением — очевидно, шедших за ними по пятам словен новгородских — кривичи сдвинулись частью на север и дошли через Псков до Ладоги, частью — на восток, где получили дополнительный заряд венедства и стали заметно для окружающих отличаться от своих псковских сородичей, воплотившись в культуре смоленских длинных курганов. Частью же кривичи остались на месте, где получили большой ассимиляционный заряд со стороны славян, отчего и были признаны «словеньским языком».

Это предположение подтверждается дальнейшей историей кривичей — тех, кто остался до поры не ассимилированным славянами. В IX веке они начинают отказываться от прежнего обряда погребения, и после этого времени захоронений в длинных курганах не найдено. Зато —

— в IX веке в области расселения смоленско-полоцких кривичей длинные курганы сменяются круглыми (полусферическими), по внешнему виду не отличимыми от синхронных насыпей других восточнославянских земель.

Слабоват оказался корень у кривичей? Или просто отжил свое этнос, тихонько ушел на покой, растворившись в новом, которому вскоре доведется стать древнерусским?

Любопытно, кто стал их «растворителями». Племя, которое тоже, несмотря на включение в «элитарный список», не назовешь чисто славянским. Хотя, судя по всему, оно как раз и стояло у истоков той, славянской, пражско-корчакской цивилизации, от которой даже имя вынесло…

СЛОВЕНЕ. Словене (или словене новгородские) занимали пространство вокруг озера Ильмень, по Волхову до Ладоги и бассейны рек Ловать, Мста и верхнего течения Мологи.

Происхождения они темного, мутного.

С одной стороны, все говорит за нормальный, славянский корень. Имя сохранили. Летопись древнерусская относит их к «настоящим» славянам. Захоронения, по которым и археология их культурой новгородских сопок зовется, — позднеславянские, курганные.

А в то же время надежный — своими глазами читаем мы речь новгородскую, на грамотах берестяных записанную — лингвистический маркер показывает, что много западнославянских элементов в речи той:

Еще в прошлом столетии исследователи обратили внимание на близость религиозных воззрений, преданий, некоторых обычаев, а также географической номенклатуры новгородских словен и славян Польского Поморья. Было высказано предположение о расселении славян Приильменья из области нижней Вислы и Одры. В 1922 г. Н. М. Петровский выявил в древних новогородских памятниках письменности бесспорно западнославянские особенности. Позднее Д. К. Зеленин указал на западнославянские элементы в говорах и этнографии русского населения Сибири — выходцев из Новгородской земли. Об этом же говорят черты сходства в домостроительстве Новгородского и Польско-Поморского регионов, а также в оборонном строительстве: детали городен новгородского вала XI в. и новгородского детинца имеют параллели среди военно-защитных сооружений полабских крестьян.

И головы у словен — не восточные:

Узколицые суббрахикефалы Новгородчины обнаруживают ближайшие аналогии среди черепов балтийских славян, например — черепа ободритов, имеющие незначительную разницу в элементах… Это объяснимо тем, что и те и другие восходят к одним мезолитическим предкам.

Словом, такие же, что под Новгородом, краниологические серии археологи находят в могильниках Нижней Вислы и Одера, а также Мекленбурга, и однозначно причисляют их к ободритам.

Ободриты или, как их еще называют, бодричи сыграли большую роль в истории. У них было столько «бодрости», что со своими славянскими же соседями лютичами они самозабвенно и люто сражались лет четыреста. Покуда их обоих благодарно не вырезал сумрачный германский гений.

Ободриты, конечно, не от «бодрости». От Одера — об-Одер-иты. Поодерцы. Насколько известно, пришли они на берег моря все из того же «угла» пражской культуры, откуда выплеснулся на Византию славянский поток. То есть из западной ее части. И потому открытым остается вопрос: то ли вышли будущие словене новгородские непосредственно из «праго-корчакцев» и разошлись с будущими ободритами по азимутам. То ли, наоборот: вместе с ободритами дошли сначала до серых вод Балтики и уж затем отчего-то выбрали северный путь.

А может, это как раз ободриты из словен вышли. Только не на север — на запад пошли.

В общем, не очень понятные по происхождению люди. Более того, если предыдущая группа, племена лука-райковецкой культуры, свои «национальные» различия приобрели на месте сидючи, развивая местную традицию, — то словене шли к своей новгородской ипостаси довольно извилистым путем. Они не могли пройти мимо балтов, но прошли. Можно с уверенностью полагать, что получили они от балтов отпор, как некогда готы. Даже если и победили — поняли, что житья вместе все равно не будет. Такая уж те порода — самостоятельно жить не могут, но все чужаки мешают им жить самостоятельно.

А далее, обтекая балтов, неизбежно должны были славяне к Смоленской области уклониться. Где мы и замечаем сразу две вещи:

в рамках конца VII–VIII вв. над обитателями этого края нависла серьезная опасность. Повсюду стали сооружаться многочисленные городища-убежища… В конце I тысячелетия н. э. все эти городища-убежища погибли от пожара… Гибель городищ-убежищ… следует поставить в прямую связь с появлением в области Смоленского Поднепровья многочисленного нового, вероятно, кривичского населения, —