Читать книгу - "Федюнинский - Сергей Михеенков"

И тем не менее для зачистки города-крепости потребовалось трое суток. Трое суток непрерывных боев! 10 тысяч красноармейцев и командиров пало при штурме Данцига, 80 танков и самоходок было сожжено на его улицах и в тесных переулках. Враг потерял в два-три раза больше. Но статистика не ослабляет чувства горечи и скорби по погибшим «за други своя».

Тридцатого марта 1945 года Верховный главнокомандующий подписал приказ № 319, в котором говорилось: «Войска 2-го Белорусского фронта завершили разгром данцигской группы немцев и сегодня, 30 марта, штурмом овладели городом и крпостью Гданьск (Данциг) — важнейшим портом и первоклассной военно-морской базой немцев на Балтийском море. Над Гданьском поднят национальный флаг Польского государства…»

В те дни был опубликован Указ Верховного Совета СССР о награждении командующего 2-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовского орденом «Победа» — «за искусное руководство крупными операциями, в результате которых были достигнуты выдающиеся успехи в разгроме немецко-фашистских войск».

Одним из первых поздравил своего непосредственного начальника и старого боевого товарища генерал Федюнинский.

Когда-то Данциг назывался Гданьском — польский город на исконно славянской земле. Со стороны моря в прошлые века здесь были выстроены мощные форты. Вермахт сюда вошел в сентябре 1939 года. Первая кровь Второй мировой войны пролилась именно здесь. Близ Гданьска на полуострове Вестерплатте произошел бой между польскими и немецкими войсками. Гитлер потребовал у польского правительства «вернуть» Данциг Германии. Город действительно был населен в основном немцами. Тогда, в тридцать девятом, война пощадила город. А теперь по Данцигу проутюжили советские танки и самоходки, прочность крепостных стен испытали тяжелые снаряды мортир с замедленными взрывателями. Возвращение Данцигу польского имени Гданьск оплачено кровью десяти тысяч солдат и офицеров Красной армии.

В марте 1949 года, когда Гданьск и Гдыня отмечали очередную годовщину освобождения, народные советы этих городов присвоили маршалу Рокоссовскому звание почетного гражданина. Польские награды получил и генерал Федюнинский: орден Возрождения Польши, золотой крест ордена «За воинскую доблесть» IV степени, орден «Крест Грюнвальда» II степени, крест Ольшанского воеводства. В самих названиях этих наград заключался целый сюжет, большой отрывок его фронтовой судьбы.

* * *

В начале апреля 1945 года в штаб 2-го Белорусского фронта поступила директива Ставки: срочно перегруппировать основные силы фронта в составе четырех общевойсковых армий, трех танковых и одного механизированного корпуса, а также фронтовых средств усиления, на штеттинское направление. Эта группировка должна была сменить там войска 1-го Белорусского фронта, которые выходили в исходные районы для броска на Берлин.

Переброска войск — дело хлопотное. Армии должны были развернуть свой фронт на 180 градусов и совершить марш в 300–350 километров по местности, где только что закончились бои. А это означало прежде всего следующее: мосты разрушены, дороги завалены металлоломом, объезды, возможно, заминированы, дорожная инфраструктура уничтожена.

Задача: форсировать Одер, разгромить 3-ю танковую армию противника, не допустить, чтобы даже остатки ее могли отойти к Берлину и помешать действиям войск 1-го Белорусского фронта на берлинском направлении.

Маршал Жуков двинул свои армии в наступление 16 апреля. Через четыре дня в наступление пошли и войска Рокоссовского. Впереди — 65-й армия генерала Батова. Через Одер 2-я ударная армия переправлялась в полосе 65-й, по существу выполняя роль второго эшелона. Но вскоре авангарды развернулись в боевые порядки и атаковали города Анклам и Штральзунд. Города эти были сильно укреплены, гарнизоны их составляли солдаты вермахта и СС, а также подразделения фольксштурма, среди которых было много юношей непризывного возраста и даже детей. Поэтому Федюнинский приказывал подводить к этим опорным пунктам тяжелую технику, осадные орудия разносили на окраине города какое-нибудь пустое или спешно покинутое войсками здание, а потом по громкоговорителю на немецком языке обращались к защитникам города и его гражданам с предложением о капитуляции. Все чаще и чаще это срабатывало. Почти без боя были заняты Штеттин, Грайфсвальд, но пришлось штурмовать Штральзунд, Анклам, Свинемюнде.

Каждый бой, каждая стычка на дороге или в городе уносила жизни советских солдат. Люди прошли всю войну, уже задумывались о возвращении домой, а тут надо идти под пули…

В Штеттине погибла снайпер Нина Павловна Петрова. Федюнинский знал ее давно. Однажды после очередного наступления, когда штабы писали реляции на отличившихся, командарм обратил внимание на наградной лист старшины Петровой. Она была представлена к ордену Славы 1-й степени. Подписывая лист, Федюнинский подумал: возможно, старшина Петрова будет первой женщиной — полным кавалером солдатского ордена Славы. И вдруг обратил внимание на год рождения старшины и ее возраст — пятьдесят два года. Позвал начальника штаба:

— Здесь, по-моему, или опечатка машинистки, или какая-то путаница. Пятьдесят два года. Как это может быть?

— Нет, товарищ генерал, все правильно. Петрова уже не молодая.

— Не молодая… Да она уже пожилая! А воюет лучше иных молодых! Вызовите ее ко мне, надо познакомиться.

Вот как вспоминал генерал Федюнинский свое знакомство с этим выдающимся солдатом: «К вечеру Петрова прибыла. Она оказалась худенькой, седой, но еще крепкой с виду женщиной, с простым, морщинистым, рябоватым лицом. На ней были изрядно засаленные ватные брюки и солдатская гимнастерка, которую украшали два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны и два ордена Славы. Быстрые уверенные движения Петровой никак не соответствовали ее возрасту: чувствовалось, что в молодости она занималась спортом.

— Это верно, что вы уничтожили больше ста гитлеровцев? — спросил я.

Петрова подтвердила: да, на ее счету 107 фашистов. Кроме того, она обучила снайперскому делу около четырехсот солдат.

— А как вы попали в армию? Как стали снайпером?

Вначале Петрова заметно смущалась, но потом разговорилась.

— На фронт пошла добровольно. Не хотели брать, но я настояла, — рассказывала Нина Павловна. — Я работала перед войной инструктором Осоавиахима в Ленинграде, была капитаном женской хоккейной команды, участвовала в трехкилометровых заплывах, увлекалась лыжами, стрельбой, баскетболом.

Оказалось, что она воюет с зимы 1941 года, все время на передовой, но ни разу не была ранена.

— Знаете, товарищ генерал, если бы мне кто раньше сказал, что я в мои годы смогу так много ходить пешком с полной выкладкой, я бы не поверила! Посчитала бы за шутку! Но вот, оказывается, хожу, и ничего. Здоровье у меня крепкое. Иной раз по нескольку дней приходится лежать в болоте, в грязи. И не болею! Вообще никогда не простужалась.

Я предложил Петровой пообедать у меня. За столом беседа продолжалась. От рюмки водки Нина Павловна отказалась:

— Не пью…