Читать книгу - "История древней Испании - Юлий Циркин"

Начало гражданской войне положил наместник Лугдунской Галлии Г. Юлий Виндекс, поднявший в марте 68 г. знамя восстания против нероновской тирании. Это восстание было направлено не против Рима, а против произвола и эксцессов правящего императора^[1031]. Виндекс обратился к наместнику Тарраконской Испании С. Сульпицию Гальбе с предложением возглавить движение, дабы придать силу телу, ищущему голову, и стать освободителем рода человеческого (Plut. Galba 4; Suet. Galba 9, 2). И Гальба после некоторых колебаний принял предложение Виндекса.

Обращение к Гальбе было неслучайным. Он был не только членом знатного рода Сульпициев, а по материнской линии связан с не менее знатными родами Мумиев и Лутациев Катулов, но и был близок к дому Августа. Его мачеха Ливия Оцеллина была родственницей Ливии Августы, жены первого принцепса, и в детстве Гальба часто бывал при дворе Августа и пользовался особым расположением Ливии, а позже преемников Августа, что позволило ему сделать блестящую карьеру (Suet. Galba 3). Он был претором, консулом, наместником ряда провинций; огромно было и его богатство^[1032]. Свою связь с Ливией подчеркивал и сам Гальба: став императором, он помещал на своих монетах портрет Ливии с надписью DIVA AVGVSTA^[1033]. В устах молвы все это превратилось в утверждение, что Гальба — вообще родственник Ливии (Plut. Galba 14). Характерно в этом плане, что префект Египта Тиберий Юлий Александр, еще не зная, какое официальное имя примет Гальба, назвал его, в частности, и Ливием^[1034]. Светоний (Galba 5, 2) пишет, что Ливия очень любила юного Гальбу и даже оставила ему по завещанию пять миллионов сестерциев, которые, однако, Тиберий сначала сократил, а затем и вовсе не выплатил. Насколько это сообщение соответствует действительности, сказать трудно. Не исключено, что оно — лишь отзвук пропаганды, распространяемой Гальбой и его сторонниками в сенатских кругах, которая должна была также и особой милостью Ливии обосновать право нового принцепса на власть и таким способом передачу ему auctoritas дома Цезарей и Августа. Все это давало Гальбе моральное право занять место принцепса. Недаром Нерон, столь легкомысленно отнесшийся к восстанию Виндекса, впал в полное отчаяние при известии о выступлении Гальбы, заявляя, что все уже кончено (Suet. Nero 42, 1). И это при том, что сил у Гальбы было не так уж много^[1035]. Вскоре к Гальбе присоединились легат Лузитании М. Сальвий Стон и квестор Бетики А. Цецина Алиен, но это не увеличило сил Гальбы, так как ни Лузитания, ни Бетика не имели регулярных войск.

Приглашение присоединиться к антинероновскому движению Гальба получил в Новом Карфагене, там он и принял это предложение, не взяв, однако, императорского титула, а объявив себя легатом сената и народа (Plut. Galba 5; Suet. Galba 10, 1). На этом этапе он в своих выступлениях и воззваниях подчеркивал жестокости Нерона, его несправедливость, выставлял себя мстителем за невинные жертвы, действуя в духе полководцев республиканского времени. Его чеканка полностью соответствовала этой программе. На монетах, выпускаемых Гальбой в Испании, изображались Марс и бюст свободы, фигуры Согласия и Победы, такие легенды, как MART ULTORI, LIBERTAS P. R., VICTORIA P. R. и т. п. Знаком союза с восставшей Галлией явилась монета с изображением Испании и Галлии и легендой CONCORDIA HISPANIARUM ET GALLIARUM. Изображение за фигурой Испании рога изобилия говорило о грядущей эре счастья и богатства, последующей за гибелью тирана^[1036]. Светоний (Galba 10, 1) рассказывает, что Гальба при своем провозглашении легатом сената и народа вывел с собой знатного мальчика, сосланного Нероном на Балеарские острова и специально привезенного в Новый Карфаген. Это доказывает тщательную подготовку Гальбой и его штабом самого события^[1037]. Туже цель преследовал и первоначальный отказ от императорского титула. Гальба либо стремился создать впечатление отсутствия личной заинтересованности в борьбе с тиранией, либо, может быть, искренне мечтал о восстановлении республики^[1038].