Читать книгу - "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский"

Несмотря тот факт, что Гурко задолго до войны был лидером известного кружка «младотурок», дать однозначную оценку мотивации его отказа выполнить прямой царский приказ затруднительно.

Приведенные воспоминания однозначно говорят лишь о том, что части гвардейской кавалерии предполагалось использовать в случае революции в Петрограде. Возможно одни силы видели в них последнюю опору монархии, другие наоборот оружие против нее.

Не вызывает сомнений, что кто-то подсказал императору идею переброски гвардейской кавалерии. Впрочем, если утверждения Половцова верны, следует отметить, что условные заговорщики предполагали перебросить в столицу не весь гвардейский кавалерийский корпус, которым командовал искренне преданный царю генерал от кавалерии Гусейн Хан Нахичеванский, а именно по отдельности некоторые полки, те, в которых была проведена политическая работа среди офицерского состава. 28 января 1917 г.

Николай II встречался с Хан Нахичеванским и новым военным министром генералом М. А. Беляевым в Царском Селе^[1102]. Переброска гвардейской кавалерии в столицу с большой долей вероятности могла на встрече обсуждаться. Принятое решение переводить в Петроград весь корпус, наоборот, нарушало планы заговорщиков. После окончания Владимир-Волынской операции в октябре 1916 г. корпус находился в резерве в районе Ровно, и его вполне реально было перебросить в столицу.

Интересные воспоминания об умонастроениях Алексеева накануне Февральской революции оставил бывший жандармский генерал Д. А. Правиков, встречавшийся с начальником Ставки 14 февраля 1917 г. в Курске по долгу службы. После официального обсуждения безопасности на железных дорогах генералы уединились в железнодорожном вагоне для обсуждения политической ситуации в стране. Алексеев не только выражал крайнее разочарование персоной царя и монархией в принципе, но был уверен в том, что революция произойдет в ближайшее время. Когда жандарм Правиков предположил, что революция возможна через три месяца, начштаба парировал: «Многое может измениться боюсь, что раньше»^[1103]. Из беседы явствовало, что Алексеев был мало осведомлен о политической деятельности общественных организаций, будучи близко знаком лишь с Г. Е. Львовым и М. В. Челноковым. Он подробно расспрашивал о работе общественных организаций, их возможностях и силе влияния, одобряя созыв Государственной думы. Обсуждая необходимые кадровые перестановки в стране, в том числе замену министра внутренних дел А. Д. Протопопова на графа П. Н. Игнатьева, генерал сильно волновался. Правиков напрямую предложил ему спасти государственный строй, предотвратить революцию и взять ответственность на себя. Алексеев отказал на повышенных тонах, мотивировав это разочарованием в императоре: «Что я могу сделать? Поймите – ведь Вы знаете государя»^[1104].

Гучков «обрабатывал» не только Алексеева. В момент его болезни и лечения в Крыму обязанности начальника Штаба Верховного главнокомандующего исполнял уже известный генерал В. И. Гурко. Строго говоря, именно он не выполнил приказ императора о переброски в столицу гвардейской кавалерии. По данным столичной охранки, в 20‐х числах января 1917 г. он лично приезжал к Гучкову на квартиру в Петроград и пробыл у него более трех часов^[1105]. Сам факт, безусловно, ничего не доказывает, но дает повод для размышления. То, что второй после императора человек в армии, ведущей мировую войну, находит время приехать в столицу и провести вечер у оппозиционного политика, вряд ли можно объяснить исключительно их знакомством по давно распавшемуся кружку «младотурков».

В своих воспоминаниях Гурко отмежевывается от политических контактов с Гучковым. По его утверждениям, в феврале 1917 г. императору было донесено о существовавшей между начштаба и оппозиционером тесной связи. Гурко пришлось иметь личный разговор с Николаем II, в котором он сообщил о довоенной деятельности кружка «младотурок» и своем близком знакомстве и сотрудничестве в те годы с Александром Ивановичем, однако в годы войны он имел с ним всего одну рабочую встречу на фронте в 1915 г., по делам Красного Креста. Поименный состав младотурок он отказался назвать. На вопрос, не встречался ли Гурко с Гучковым в 1917 г. как уже с одним из лидеров оппозиции, генерал слукавил, опасаясь потерять должность начальника Штаба Ставки. Гурко пишет, что во время своего визита в Петроград лидер октябристов не приходил к нему и не приглашал его в гости, однако признает, что все же виделся с ним однажды на нейтральной территории^[1106]. Это противоречит данным наружного наблюдения, что наводит на размышление о содержании разговора. Впрочем, одного факта встречи было недостаточно для масштабных выводов^[1107].

Дворцовый комендант Воейков прямо называл три очага революционного брожения: Думу во главе с Родзянко, Земский союз во главе со Львовым, Городской союз во главе с Челноковым, Центральный военно-промышленный комитет, руководимый Гучковым, и, наконец, Ставку во главе с Алексеевым^[1108]. Именно последняя группа, по мнению Воейкова, нанесла самый сильный удар по монархии. Материалы явственно показывают, что все группы были связаны друг с другом и работали рука об руку.

В складывавшейся ситуации руководство МВД уже не могло положиться на сочувствие армии при подавлении революции. Е. К. Климович открыто говорил, «что если войска переходят [на сторону революции], то это конец»^[1109]. А централизованных внутренних войск не существовало. Имевшиеся отдельные городские и портовые команды полицейской стражи были слишком немногочисленными для подавления массовых беспорядков.

Еще в мае 1915 г. начальник Петроградского охранного отделения генерал Попов отмечал, что в случае революционных выступлений на обычную в таких случая поддержку армии, деморализованной длительной кампанией, нельзя рассчитывать^[1110]. А данные о возможности вооруженного восстания имелись. Так, в августе 1915 г. в комиссию по предотвращению революционных событий 1905 г. новый начальник Петроградского охранного отделения генерал Глобачев направил записку о деятельности Петроградской биржи труда, реальную власть в которой захватили кадеты, эсеры и народные социалисты, связанные с Центральным военно-промышленным комитетом.