Читать книгу - "Приключения Конан Дойла - Рассел Миллер"

Второго июня они с Джин явились в отель “Мак-Альпин” на углу Бродвея и Тридцать четвертой улицы. Фокусники старались изо всех сил, но никто, разумеется, не мог превзойти Гудини, “величайшего мага и волшебника”. Для начала Гудини позаимствовал у Дойла его смокинг и надел его. Затем Гудини связали, посадили в мешок, мешок завязали и поместили в сундук, как следует закрыв на все замки, а сундук упаковали в брезент. В считаные секунды Гудини выбрался наружу, а когда вскрыли сундук и развязали мешок, там обнаружилась миниатюрная жена фокусника Бесс, притом в смокинге Дойла!

Дойл заранее сообщил, что тоже примет участие в программе, и, когда выступления фокусников закончились, его пригласили на сцену. Пока устанавливали кинопроектор и экран, Дойл в лучших традициях таинственным голосом сказал собравшимся, что они увидят нечто поразительное, но пусть знают: ни на один вопрос он отвечать не будет. “Это не мистика, а явления психического свойства, ибо все на свете есть отражение человеческого духа или сознания, то есть психики. И ничего сверхъестественного на пленке тоже нет — потому что ничего сверхъестественного вообще не бывает. Тут, с одной стороны, воздействие силы воображения, а с другой, — психической энергии. Воображение мое, а энергия исходит отовсюду”.

Предварив просмотр столь интригующим вступлением, Дойл попросил погасить свет. Зажжужал проектор, и глазам потрясенной публики предстали доисторические чудовища. Огромные динозавры, игуанодоны, птеродактили, тиранно- и бронтозавры разгуливали по девственному лесу, явно не подозревая о том, что их снимают. Они охотились, дрались, жрали, а некоторые мирно нежились на солнышке. Зрители были в совершеннейшем восторге, но, когда зажегся свет и посыпались вопросы, Дойл отказался что-либо разъяснить. Как и предупреждал заранее.

На другой день на первой полосе “Нью-Йорк тайме” красовался огромный заголовок: “Динозавры резвятся в фильме на потеху Дойлу!!!” Журналист честно признавался, что не понимает, как все снято, и недоумевал: то ли “англичанин с непроницаемым лицом насмехается над публикой”, то ли ему и впрямь удалось “приподнять завесу” и проникнуть в неведомый мир. “В любом случае чудовища выглядят абсолютно как живые. Если это фальшивка, то поразительно сфабрикованная”.

Дойл был очень доволен… и лишь под вечер сознался, что показал пробную копию художественного фильма, снятого по его роману “Затерянный мир”.

Гудини и сэр Конан Дойл были друзья-противоположности даже внешне: иллюзионист едва доставал писателю до плеча, был кривоног, кучеряв и волосат. Они принадлежали к различным социальным слоям, карьера одного ничем не напоминала карьеру другого, и, наконец, они придерживались диаметрально противоположных взглядов на спиритуализм. Разница была проста, но огромна. Конан Дойл хотел верить и верил, Гудини — хотел, но не мог. Если они в чем и были схожи, так в том, что каждый был абсолютно убежден в собственной правоте.

Гудини, вернее, Эрих Вайс, родился в Будапеште в 1874 году в семье раввина, а спустя четыре года Вайсы перехали в США, в штат Висконсин. Уже в восемь лет Эрих продавал на улицах газеты и чистил прохожим ботинки. В двенадцать он ушел из дома и отправился на заработки в Канзас-Сити, затем вновь вернулся к родным, которые к тому времени уже перебрались в Нью-Йорк. Там юноша работал разносчиком на текстильной фабрике, а все свободное время посвящал легкой атлетике. Он добился в этом немалых успехов, имел призы за плавание и бег.

Судьба его коренным образом изменилась, когда он прочел воспоминания знаменитого французского иллюзиониста Робера-Гудена. Эрих начал с того, что стал показывать друзьям карточные фокусы, а затем перешел к другим нехитрым трюкам. И постепенно, через Эриха Великого — Карточного короля, превратился в Гарри (от домашнего имени Эри) Гудини — фамилию он позаимствовал у своего кумира, добавив к ней букву “и”.

В 1890 году, после смерти отца, Гарри вместе с братом Тео стали выступать с различными номерами в парках развлечений, пивных залах и бродячих цирках, а в 1893-м дали несколько выступлений на Всемирной ярмарке в Чикаго. На следующий год юноша познакомился с Вильгельминой Беатрис Райнер, выступавшей в музыкальном номере “Сестер Флорал”. Они поженились спустя две недели, и Бесс заняла место Тео в качестве ассистента Гудини, и они стали гастролировать вместе.

Теперь фокусы Гудини уже отличались значительно большей сложностью. Особенно прославил его трюк “самоосвобождение”: он выпутывался из цепей, веревок, наручников, вылезал из закрытых сейфов и тюремных камер. Вскоре он уже предлагал вознаграждение любому, кто сумеет его “пленить”. Но никому это не удавалось: ни тюремные решетки, ни стальные контейнеры, ни гробы, ни бумажные мешки (из которых Гудини выбирался, не порвав бумагу) не могли его удержать.

В 1899 году им заинтересовался Мартин Бек, управляющий самой крупной в Америке сетью театров-варьете. Бек взял Гудини, так сказать, как актера на подхвате — заполнять паузы между номерами, но очень скоро тот превратился в звезду. Через год Гудини отправился в Европу, где также имел колоссальный успех, и с той поры регулярно жил “на два континента”. Бесс неизменно сопровождала его во всех гастролях.

В Британии он бросил вызов полиции: его раздели донага, обыскали, связали и бросили в одиночную камеру, откуда он с легкостью вышел через пятнадцать минут. Полицейские пришли к выводу, что у него уникальные данные для жулика, жаль, что нельзя использовать их “на благо общества”. Впрочем, позднее ходили упорные слухи, что он сотрудничает с американскими спецслужбами и Скотленд-Ярдом.

Многие пытались повторить удивительные номера Гудини, но никому это не удавалось. Он мог выкарабкаться из контейнера с водой, куда был посажен в наручниках, мог пройти сквозь кирпичную стену и даже заставить живого слона раствориться в воздухе.

Со спиритуализмом у Гудини были сложные взаимоотношения. Он был очень начитан в этой области, имел отличную библиотеку по магии, оккультизму и паранормальным явлениям и в конце концов пришел к выводу, что медиумы дурачат публику, а потому посвящал немало времени их разоблачению.

Конан Дойл же был уверен, что Гудини, возможно, сам не подозревая об этом, является сильнейшим медиумом современности, и именно потусторонние силы помогают ему добиваться столь изумительных результатов. Все эти исчезновения из запертых помещений — что это, как не типичная дематериализация? Гудини с этим категорически не соглашался и утверждал, что все его номера — дело сложнейшей техники. Дойл не верил. Однако он одобрял усилия Гудини по разоблачению шарлатанов среди медиумов — они порочили спиритуализм, и он называл их “люди-гиены”, хотя вообще очень неохотно признавал, что среди медиумов есть шарлатаны. А когда кого-то из них уличали, он всякий раз склонен был искать оправдание: например, утверждал, что на них оказывали давление.

Дойл с Гудини познакомились в 1920 году. Иллюзионист прислал писателю свою книгу, в которой разоблачал трюки братьев Давенпорт, показанные во время сценических демонстраций “психических феноменов”. Дойл не поверил, что Давенпорты обманщики, но за книгу поблагодарил. Они стали переписываться, и, когда Гудини выступал в Брайтоне, неподалеку от Уиндлшема, он получил от Дойла письмо: “Почему бы вам не заглянуть ко мне в гости? Я бы и сам приехал, но у меня выдалась редкая неделька отдыха между лекциями, и жена всячески удерживает меня дома. Мы обедаем в час, но, когда бы вы ни приехали, рано это не будет — в любой день”.