Читать книгу - "Дети Третьего рейха - Татьяна Фрейденссон"

Отец Рихарда действительно стал полноправным обитателем Асгарда. Но, как мы понимаем, на каждого Бальдура есть свой Локи, земной инкарнацией которого выступил рейхсляйтер Мартин Борман, активно поспособствовавший потере авторитета фон Шираха: «Решив испортить репутацию Шираха, Борман принялся рассказывать за чайным столом порочащие гауляйтера Вены анекдоты, но, когда соответствующим образом настроенный Гитлер пренебрежительно отозвался о Ширахе, неожиданно начал расхваливать его. Похвала, однако, звучала настолько двусмысленно, что уже через год Гитлер начал испытывать непреодолимую антипатию к Шираху и даже несколько раз отказывался принимать его. Теперь Борман мог со спокойной душой и с оттенком презрения в голосе в отсутствие Гитлера так отзываться о Ширахе: он, дескать, как никто другой, годится на должность гауляйтера Вены, ведь там все интригуют друг против друга. Внешне Борман вроде бы даже стремился своими словами несколько подправить репутацию Шираха, но в действительности наносил ему последний удар»⁵⁷.

Борман, получивший неограниченную власть, умудрился окончательно рассорить Шираха и Гитлера. Вот что вспоминал Генрих Гоффман:

«Однажды в 1944 году, когда я вернулся в ставку из Вены, я обедал с Гитлером и передал ему письмо от Бальдура фон Шираха.

– Ширах, – сказал я, – протестует против обвинений Бормана. Он обвинил Шираха в том, что теперь уже слишком поздно думать об организации противовоздушной обороны в Вене.

Ширах сказал мне, что еще в первые недели после начала войны разработал план противовоздушной обороны, но Борман приказал ему ничего не предпринимать, так как преждевременные действия только напрасно обеспокоят население города.

В письме Гитлеру почудилась скрытая критика Бормана, и он резко оборвал меня.

– Зарубите себе на носу, Гоффман, и скажите вашему зятю! – закричал он. – Чтобы победить в этой войне, мне нужен Борман!..

Он испытующе смотрел мне в лицо, как будто его слова имели какое-то отношение ко мне лично»⁵⁸.

Фон Ширах на тот момент уже был политическим трупом.

В «Младшей Эдде» предвестием рагнарёка явилась смерть бога Бальдра.

В 1945 году рагнарёк настал.

Рихард, опрокинувшись на спинку стула, сказал:

– Отец, будучи гауляйтером Вены, оставался на посту до последнего момента, а мы, моя мать и четверо детей, прятались в Тироле. Ходили слухи, что отца поймали и повесили на Флорисдорфском мосту. На самом деле всё было не так. Отец оставался в Вене до того момента, когда передовые отряды русских вошли в центр города. Везде рвались гранаты. В последнюю минуту отец с шофером выехали на машине из города. Русские были уже так близко, что даже ранили водителя. Везде царил хаос, они не знали, сразу их расстреляют, если они сдадутся в плен, или нет. Короче говоря, отец стал выдавать себя за писателя, автора детективных романов, снял комнату в небольшом местечке в Австрии. Но когда через неделю выяснилось, что некоторый порядок всё-таки присутствует, он сдался американским войскам, после чего его перевезли в Нюрнберг для проведения судебного процесса. А еще он прихватил с собой чемодан, в котором лежали картины Рубенса и Ренуара. Они достались ему от матери-американки.

Я спросила у фон Шираха, правда ли то, что американские родственники Бальдура предлагали ему бежать в США и даже были готовы поспособствовать побегу? Если это правда, тогда… почему он сдался? Мне показалось, по лицу Рихарда пробежала легкая тень.

– Мать тоже этого не понимала. Она рассчитывала на побег в Америку – там были очень богатые родственники, готовые принять и отца, и нас всех в любой момент. Поддельные документы были готовы – всё было готово. Надо было только решиться. Отец сделал выбор не в пользу вольной жизни и семьи. Он выбрал… Гитлера, даже отрекаясь от него сотни раз, он делал это только для того, чтобы произносить это имя.

В 1928 году судьба предоставила Бальдуру фон Шираху выбор: он ездил в Америку, где встречался со своим богатым дядей-промышленником Норрисом, который недвусмысленно намекнул племяннику на то, что тот может в свои юные годы занять высокий пост в его корпорации и остаться в США навсегда. Но Бальдур, уже зараженный бациллой национал-социализма, отказался. Выходит, он отринул Америку дважды – тогда, в 1928 году, и в 1945-м.

– Предполагаю, что в основе логики отца весной 1945 года лежало две вещи, – сказал Рихард фон Ширах. – Прежде всего, отец понимал, что ему, конечно, удалось бы сбежать и спрятаться, но что будет, если вдруг кто-то из русских идентифицирует его? Тогда он действительно будет на Флорисдорфском мосту болтаться в петле. Но его вряд ли бы узнали: отличный фальшивый паспорт на имя Рихарда Фалька, борода, очки, свободное владение английским – он представлялся переводчиком и писателем. Ну а во-вторых… мне трудно сформулировать… Мать считала, что это всё его тщеславие.

– Тщеславие?

– Да. Он хотел оказаться на процессе. Так сказать, подвести итоги своей работы. И он приходит к американцам и торжественно объявляет: «Я – Бальдур фон Ширах». Точнее, кажется, сначала он отправил адъютанта, но того преспокойно отпустили обратно – не поверили, сказав, что труп фон Шираха висит на мосту. И тогда папа явился к ним сам.

Представился. Сдался.

– Зачем? – спросила я. – Это же глупость! Нет, это, конечно, хорошо для всех – не для него. Не понимаю. Вот взять, к примеру, Гиммлера. Он же тоже мог преспокойно ускользнуть от правосудия.

– Там странная история, – сказал фон Ширах, – никто не знает наверняка…

– Официальная версия такова, – с умным видом начала я. – Гиммлера поймали англичане. Ну немец как немец. Таких тысячи – усталых, потрепанных. К тому же Гиммлер сбрил усы и был с повязкой на глазу. Его не идентифицировали. Ну а потом, вместо того чтобы смолчать в тряпочку, он снял повязку, надел очки, представился и попросил о встрече с Монтгомери.

– А потом раскусил ампулу с ядом, когда понял, что ее могут отобрать, – закончил за меня Рихард.

– И зачем он представился?

– Не знаю, – ответил мой собеседник совершенно искренне. – Кстати о Гиммлере. Я вспомнил одну очень интересную, почти анекдотичную историю. Как-то отец, когда он еще был студентом, приехал на каникулы домой в Веймар, а Гиммлер тогда тоже был в Веймаре, у него не было денег и негде было переночевать. Тогда отец предложил ему переночевать в большом родительском доме. Гиммлер тогда еще мало что из себя представлял, у него был только мотоцикл, сам был худющий. Моя бабушка-американка очень вежливо его приняла и в какой-то момент заметила, что с ним что-то не так. Она спросила, в чем дело, и он сказал, что у него расстройство желудка. Она заварила ему чай и сделала компресс. Гиммлер остался благодарен ей за это на всю жизнь – постоянно передавал ей приветы потом. Так что вот как было: молодой Ширах приглашает Гиммлера, чтобы тот не тратился на гостиницу и провел у нас одну ночь. Как всё было переплетено еще в самом начале…