Читать книгу - "АПРК "Курск". 10 лет спустя. Факты и версии - Владимир Шигин"

В техническом описании он так и называется: кормовой отсек-убежище. Из всех отсеков «Курска» 9-й — самый маленький по размеру. Будучи на однотипном с «Курском» «Воронеже», я, естественно, побывал и в 9-м. Сразу за межотсечным люком вправо находится «знаменитый» теперь АСЛ (аварийно-спасательный люк). К нижнему обрезу выходной шахты приставлен узкий вертикальный трап. Сам нижний люк открыт. На выходе в море он всегда задраивается в готовности к использованию. Командир второго экипажа «Воронежа» Олег Якубина рассказывает, как пользоваться АСЛ:

— Вначале необходимо задраить нижний люк и затопить замкнутое пространство между нижним и верхним люками. Затем давление сравнивается, и только после этого отдраивается верхний люк.

Я попробовал подняться по шаткому трапику к нижнему люку. Добрался, но это было весьма и весьма непросто.

Ветераны «Курска» позднее рассказали мне следующую историю об АСЛ.

Во время сдачи корабля флоту было решено испытать аварийно-спасательный люк в 9-м отсеке. Над ним поставили трехметровую башню, наполненную водой. Для отработки выхода прибыли четыре профессионала-водолаза из Ломоносова. Из четверых водолазов выйти через люк сумел в конце концов лишь один. Двоим это сделать, несмотря на все усилия, так и не удалось, а еще один водолаз получил баротравму легких. И это профессиональные водолазы! И это при столбе воды в 3 метра! И это при нахождении корабля у причала! Тогда-то водолаз (тот самый, который все-таки сумел выйти через АСЛ) сказал ошарашенным подводникам: «Так что, ребята, сами видите, в случае аварии через АСЛ не спасется никто».

Увы, история с испытанием аварийно-спасательного люка была предана забвению. По мнению ветеранов-подводников, в то время все свято верили в ВСК (всплывающую спасательную камеру). Кроме того, развитие событий на затонувших К-219 и «Комсомольце» говорило за то, что лодка всегда сумеет всплыть, а экипаж будет иметь время для эвакуации. На «Курске» же все произошло совсем иначе…

Мы беседуем с бывшим начальником электромеханической службы 7-й дивизии подводных лодок лауреатом Государственной премии капитаном 1-го ранга Виктором Бурсуком. Меня интересует, как могли разворачиваться события после взрыва на пульте управления реактором, находящемся в 5-м отсеке. Дело в том, что, судя по характеру разрушения от взрыва, 5-й отсек был первым из тех отсеков, что заполнились водой не сразу. По мнению Бурсука, на пульте ГЭУ в момент взрыва, скорее всего, находились: командир 1-го дивизиона капитан 3-го ранга Мурачев, капитан-лейтенанты Любушкин и Васильев, возможно, капитан 3-го ранга Щавинский и старший лейтенант Рванин. Теоретически там мог быть и капитан-лейтенант Колесников. Сразу погибнуть они не могли, так как, во-первых, 5-й отсек достаточно удален от 1-го, а, во-вторых, пульт ГЭУ дополнительно хорошо защищен. После взрыва реактор, как известно, был автоматически остановлен. Так как 5-й отсек особенно насыщен автоматикой, там, скорее всего, начался пожар, задымленность. Но пульт ГЭУ имеет газоплотную переборку, кроме того, он оборудован стационарными и полностью автономными средствами дыхания (ШДА), куда воздух подается прямо из системы ВВД, и телефонами, связанными со всеми отсеками. Два часа светило и аварийное освещение. По мнению капитана 1-го ранга Бурсука, «комдив-раз» Мурачев вполне мог принять команду кормовыми отсеками на себя и, связавшись с 6-м, 7-м, 8-м и 9-м отсеками, дать первичные указания по борьбе за живучесть. После этого личный состав пульта ГЭУ, надев аппараты ИДА и гидрокомбинезоны СГП, скорее всего, предпринял попытку прорваться в 9-й отсек, к АСЛ, попытку, которая, судя по всему, успехом не увенчалась. Впрочем, возможно, Колесникову все же удалось дойти, если он на момент взрыва находился на посту ГЭУ, а не в 7-м турбинном отсеке.

Итак, к 13 часам 12 августа в 9-м отсеке собралось 23 человека — все, кто к этому времени оставался в живых. Общее командование взял на себя, вероятно, капитан-лейтенант Колесников. Почему вероятно? Потому что ни в одной из двух его записок об этом не сказано однозначно, однако бумаги, найденные в кармане Дмитрия Колесникова, позволяют предположить, что, возможно, командовал именно он. Помимо записок, в его кармане оказался список всех 23 остававшихся на тот момент в живых подводников. Возле каждой из фамилий стояли галочки. Скорее всего, Колесников время от времени проводил перекличку личного состава. По крайней мере, он это проделал дважды — в 13 и 15 часов.

Среди 23 подводников, собравшихся в 9-м отсеке, не оказалось двух офицеров, штатных командиров 7-го и 9-го отсеков капитан-лейтенанта Пшеничникова и старшего лейтенанта Кузнецова. Вместо них там были капитан-лейтенант Колесников и старший лейтенант Бражкин. Скорее всего, они на время выхода и исполняли обязанности командиров 7-го и 9-го отсеков. Однако точно мы этого, конечно, не знаем.

Каково было моральное и психологическое состояние подводников, оказавшихся в 9-м отсеке? Не надо быть провидцем, чтобы понять — оно было крайне тяжелым. Будучи профессионалами, все осознавали трагичность ситуации. Однако паники не было. Сейчас об этом можно говорить уже с полной уверенностью.

Это подтвердили врачи, производившие обследование поднятых на поверхность тел. Неправда, что мертвые не говорят, — они могут очень и очень о многом поведать специалистам. Итак, что же обнаружили врачи?

Начнем издалека. Как известно, в человеческом организме имеются определенные запасы гликогена (сахара и глюкозы). Наибольшее количество сахара и глюкозы — в печени и в мышцах. Меньше — в крови. Гликоген — мощное энергетическое средство, своеобразный стратегический запас человека на случай стрессов. Произошел стресс — и организм расходует запасы сахара и глюкозы на его погашение. Так вот, обследование поднятых из 9-го отсека подводников показало, что в их печени и мышцах ни глюкозы, ни сахара не было. Это означает лишь одно: все пережили сильнейший стресс. Но врачи обнаружили и иное. В крови поднятых подводников гликоген присутствовал, причем его содержание было даже выше нормы! Неспециалистам это ровным счетом ни о чем не говорит, специалистам же, наоборот, говорит очень о многом. Наличие гликогена в крови означает, что запасы его не были израсходованы до конца, то есть стресс был, но он был кратковременным, а затем люди успокоились. Если бы оставшиеся в живых пребывали в состоянии паники, их организмы бы «поглотили» и последние резервные запасы гликогена, но этого не произошло. Итак, наличие спокойной и деловой обстановки в 9-м отсеке можно считать доказанным.

Чем занимались подводники? Прежде всего, они «поддули» отсек, то есть создали в нем повышенное давление, чтобы избежать поступления воды. Во второй записке Колесникова, найденной немного позднее первой, говорится, что давление в отсеке было повышено до 0,6 килограмма на сантиметр квадратный. Этот же показатель видели и водолазы на манометре 9-го отсека. Вода в отсеке была, но ее уровень не превышал 15–20 сантиметров.

Аварийное освещение в отсеке отсутствовало. Аккумуляторные батареи на «Курске» размещались в трюме 1-го отсека, и поэтому после взрыва ни о какой электроэнергии не могло быть и речи. Однако в отсеке имелось штатное количество аварийных фонарей, которыми подводники и пользовались. Вследствие резкого падения температуры вскоре стало холодно, и всем пришлось надеть утеплители — костюмы, проложенные прошитым поролоном.