Читать книгу - "Ее я - Реза Амир-Хани"

Он был прав. Я сам не осознал этого, но в зале было холодно, и у меня аж зубы стучали.

– Нет, господин Фаттах! Все нормально! Зала просторная, а печка, видимо, плоховато греет…

– Опять ты кривляешься! «Зала просторная, а печка, видимо…» Посмотри внимательно: печка вообще не горит!

Я посмотрел на газовую печку-обогреватель: она, действительно, не была зажжена. Он встал, подвел меня к окошку, куда выходила труба обогревателя, и показал мне сквозь стекла на что-то похожее на комок сухой травы и стружек. Непонятный предметбыл прикрелен к трубе прямо на выходе ее из дома на улицу.

– Похоже на голубиное гнездо…

Он кивнул. Я понял: ради того, чтобы сохранить гнездо голубя или воробья, здесь не включали печку. Рассмеявшись, я сказал:

– Но ведь они сами виноваты, что свили гнездо на трубе?

– Нет, неправильно. Виноваты мы, что трубу вывели под их гнездом!

Я искал какой-то логический довод.

– Но ведь трубу вы сделали раньше, следовательно…

– Ну вот, начинается! Не надо демагогии, молодой человек! Если начать считаться, что раньше, что позже… Мальчишки в очереди, перемешавшейся в толпу, еще могут кричать: мы, дескать, первые пришли, мы первые…

Какая-то тяжесть заставила меня замолчать и сесть в кресло. И он замолчал. Потом он сел напротив меня и спросил:

– Я уже сказал тебе, чувствуй себя как дома. Хорошо, что ты сегодня пришел. Четверг вечером, пятница утром… Однако ты не сказал, зачем же ты пришел.

– Я побеспокоил вас для того… В общем, хотел лучше вас узнать!

– Еще лучше узнать?! Но разве есть что-то, чего ты не знаешь? Пожалуй, одного не хватает только для полной идентификации моей личности – отпечатка пальца… Так вот тебе:

– Ну как? Хорошо получилось?

Я от души расхохотался.

– Я не это имел в виду… Я имел в виду знание внутреннее… Настоящее знание!

Али Фаттах вздохнул и произнес:

– Как сам ты говоришь, смотри… – И он начал ритмично постукивать по ручке своего кресла: – Главы «1. Я», «1. Она», «2. Я», «2. Она», «3. Я», «3. Она»…

Вновь я рассмеялся:

– В общем, смотри всю книгу!..

* * *

Все это было более чем удивительно. Вот мы сидим друг напротив друга в главной зале этого дома. Сидим «я» и «он». Он с этими сросшимися, седыми теперь бровями. С этим его сердцем… Любящим сердцем, сердцем, вероятно, уже больным… Все здесь вокруг какое-то значимое, словно сами комнаты, стены этого дома говорят что-то. И я негромко произнес:

– Нитакого нет, как вы, на Знападе и на Востоке…

– Что это за речь исковерканная? – Он рассмеялся. – Вы грешите орфографическими ошибками, уважаемый!

* * *

Как-то я совсем скис… К счастью, послышался голос Немата. Он с кем-то громко разговаривал во дворе:

– …Я просто не пойму: что случилось с хаджи? Все раздал начисто! Какой-то молодой человек к нему в гости пришел… Мне уже кажется, он свою одежду скоро отдаст! Ничего не осталось! Все раздал. Ничегошеньки нет… Ничегошеньки!

Голос молодого мужчины ответил ему:

– Не кипятись, Немат! Собственность ему принадлежит…

Голоса приближались. И вот Немат открыл дверь залы, и вошла вначале молодая женщина, потом мужчина. Он слегка хромал, и я сразу узнал их. Они поздоровались со мной и с господином Фаттахом. Женщина спросила:

– Дорогой дядюшка, мы не помешали?

– Нет, Халия! О чем ты говоришь? Этот господин – хороший знакомый, и его дело имеет и к вам некоторое отношение…

Хани сказал:

– Я рад видеть вашего гостя. – Потом спросил у Фаттаха: – А что это за дело, имеющее к нам отношение?

– Дело его связано с крышей, – ответил Фаттах. – С той, с которой падают тазы[100]. Он людей позорит – тазы их с крыши сбрасывает!

Все рассмеялись, а Фаттах продолжал:

– В любом случае мне связанные с крышей дела нравятся больше тех, которые под землей…

Халия сказала:

– Дорогой дядя! Когда вы закончите ваши дела, нам бы хотелось с вами пообщаться. Сегодня вечер накануне пятницы, и мы бы хотели вместе с вами поехать в Шах Абд Оль Азим и на кладбище Баге-Тути, навестить наших родных усопших… Правда, Хани едет в другое место…

Хани пояснил:

– Дорогой дядя, я должен поехать на кладбище Бехеште Захра. Халия сказала, что и она поедет. Предстоит опознание останков одного погибшего лет десять назад. Говорят, останки хорошо сохранились, а я воевал как раз на том участке фронта. И вот хотят, чтобы перед вторичным погребением я взглянул на эти останки…

Али Фаттах, усмехнувшись, сказал:

– В прежние времена родных приглашали в какой-нибудь парк Дарбанд для отдыха. Шашлычки и тому подобное… А теперь что? На кладбище?

Халия посмотрела на меня, потом на своего дядю. Ей хотелось соблюсти приличия, потому она сказала:

– Я говорю о посещении могил наших усопших родных…

– И это тоже иначе было! – Фаттах гнул свою линию. – В прежние времена родных приглашали съездить в Мекку, если нет возможности – то в Кербелу, в Мешхед. Те, кто уж очень прибеднялся, ехали в Кум! А теперь приглашают в мечеть Шах Абд Оль Азим, куда билет на паровоз стоит всего десять шахи. А то и бесплатно доехать, схватившись за поручень!

Все посмеялись. Я подумал про себя, что сегодняшнее важное событие, о котором предупреждал Али Фаттах, это и есть опознание тех хорошо сохранившихся останков человека, погибшего десять лет назад. И еще я задал себе вопрос: какое отношение это имеет к сюжету романа «Ее я»? Я вдруг почувствовал, что я лишний в их родственном кругу и мешаю им, потому я сказал господину Фаттаху, что хочу откланяться. Но он не отпустил меня:

– Останься же и получи сполна нашей реальной жизни! Хани и Халия подвезут нас…

– У меня есть свой транспорт, – сказал я.

– Он тебе не понадобится, – ответил он.

* * *

Мы все вышли из залы. Али Фаттах в боковой комнате остановился перед платяным шкафом, как видно, раздумывая, что бы ему надеть на улицу. И тут опять вмешался Немат:

– А сколько пальто вы отдали, хаджи! Ничего ведь не осталось! Ничегошеньки!

Уже и Хани, и Халия обменивались недоумевающими взглядами. Наконец, мы все вышли во двор: первыми шли Фаттах и Халия, затем мы с Хани, с которым мы будто соревновались в вежливости, пропуская друг друга вперед. Проходя по крытому коридору, Фаттах остановился и сказал Немату: