Читать книгу - "Вторжение в рай - Алекс Ратерфорд"

Люди Бабура воздвигли его огромный, алый командирский шатер в самом центре лагеря, который они за два дня до этого установили близ ничем не примечательного селения Панипат, расположенного на равнине к северо-западу от Дели. Шатер давал возможность Бабуру и членам его военного совета возможность укрыться от палящего зноя в апрельский полдень, хотя стоило опустить боковые пологи, внутри очень скоро тоже становилось душно, а стоило их откинуть, как непрекращающийся, вездесущий ветер начинал задувать внутрь мелкий песок и пыль, щипавшие глаза и забивавшие ноздри. В нескольких шагах от шатра установили плотные, шерстяные ветровые заслоны. Это облегчило положение, но ненамного.

Восседая на своем золоченом троне спиной к ветру, Бабур потягивал шербет из местных лимонов и воды, охлажденной с помощью с великим тщанием доставленного с гор льда. Бабури, сидевший на корточках слева от престола, предавался тому же занятию, причем ради каждого глотка ему приходилось опускать прикрывавший нижнюю часть лица от пыли желтый платок из тонкого хлопка.

Хумаюн, которому всего месяц, как минуло восемнадцать, сидел на пуфе по правую руку от отца. На нем были темно-зеленая туника из тончайшего хлопка и просторные шаровары из той же ткани. Как и некоторых других командиров, его старательно обмахивал опахалом из павлиньих перьев слуга, обнаженный по пояс, но покрытый потом от усердия.

— Бабури, что сообщает разведка о передвижении войск султана Ибрагима?

— Они продолжают двигаться в нашем направлении, однако, похоже, тянут время. Снимаются с лагеря, делают переход миль в пять-шесть и снова устраивают стоянку. Отчасти это может быть связано с тем, что у них огромный обоз, но по моему разумению, не больно-то они рвутся ввязаться в схватку. Хотят, чтобы мы растратили свои припасы — а заодно и терпение! — и первыми предприняли опрометчивую атаку.

— Надеюсь, им этого не дождаться. Нам выгоднее, чтобы они напали первыми, потому что это даст возможность полностью использовать преимущество пушек и ружей, ведя обстрел с защитных позиций, и во много раз усилит поражающее воздействие. Ну а каковы последние данные об их численности?

Бабур поставил чашу с шербетом.

— Их около сотни тысяч. Две трети из этого числа — конница, остальные — пешие бойцы. Что касается последних, то по моему разумению, они больше настроены на грабеж, чем на битву. И — да, конечно, у них имеются боевые слоны. По донесениям наших лазутчиков, их около тысячи, почти все в прекрасном состоянии, хорошо обучены и защищены доспехами. Это серьезная угроза. Даже занимая оборонительную позицию, нам будет непросто не дать им прорвать наши позиции. А это необходимо, потому что если слоны ворвутся в расположение войск, поддерживать дисциплину будет очень трудно. Наши бойцы, по большей части, вообще в жизни слона не видели, что уж говорить о том, чтобы с ним сражаться…

— Вот тут-то и пригодятся пушки, — вмешался Хумаюн.

— Спору нет, пушки помогут, но нам придется заботиться и об их защите. Ведь их необходимо перезаряжать, а на это требуется время. После пары залпов они могут оказаться уязвимы.

— Нужно расположить орудия в самом центре позиции, возле командного шатра, — предложил Хумаюн. — Тогда они окажутся под защитой всего лагеря.

— Но перед ними не будет пространства для ведения огня, — указал Бабури.

— Послушайте меня, — молвил Бабур, жестом велев и другу, и сыну умолкнуть. — Бабури, ты помнишь ту старуху, Рехану? Она рассказывала нам про поход в Индостан, когда мы с тобой были не намного старше, чем нынче Хумаюн. Помнишь, ее рассказ о том, как Тимур захватил Дели? Последнюю ночь я почти не спал, обдумывая планы сражения, размышлял о том, как поступил бы мой великий предок, и конечно, припомнил Рехану. И не просто припомнил: хорошо, что в свое время у меня хватило ума записать ее рассказ и сохранить в шкатулке для важных государственных бумаг, где хранится и мой дневник. Так вот, там описано, как, чтобы воспрепятствовать продвижению слонов, Тимур повелел вырыть перед расположением его войск траншеи, а из выбранной из этих рвов земли насыпать валы. Так была создана первая заградительная линия. Во второй он разместил связанных вместе быков. Полагаю, нам тоже следует откопать рвы и насыпать земляные валы, но вот вместо быков создадим заградительный ряд из скрепленных вместе обозных возов и подвод. Но не сплошной, а с проходами или интервалами, чтобы наши пушки, которые мы, как и предложил Хумаюн, из центра могли вести огонь. А если потребуется, в эти бреши можно будет пустить в атаку и конницу. Ну а чтобы эти проходы не стали легкой дорогой для врага к центру лагеря, мы расположим по их краям ружейных стрелков и лучших из наших лучников, чтобы они всегда смогли перекрыть путь недругу перекрестным огнем.

Последовали одобрительные кивки, однако Бабури тут же встрял с новым вопросом:

— Все это прекрасно сработает, если они атакуют нас. Но что, если они предпочтут дать нам отсиживаться за траншеями, а сами перережут подвоз припасов и станут ждать, пока голод вынудит нас отступить?

— Да, если мы займем позиции, а они в течение нескольких дней так и не пойдут на штурм, надо будет их спровоцировать. Мы предпримем фланговый маневр — стремительный бросок в их лагерь, якобы с целью захватить обоз, и после короткой стычки столь же стремительное отступление. Они решат, что легко отбили нашу атаку, почувствуют себя победителями, и это их раззадорит…

На протяжении нескольких следующих дней воины Бабура, приступая к работе еще в прохладные, предрассветные часы, не прерывались, даже когда воздух начинал дрожать от зноя, и откладывая инструменты лишь в сумерках, неустанно вгрызаясь в сухую, твердую землю, откапывая рвы и насыпая валы. Дело шло медленно, работа изматывала. От жары и изнеможения люди теряли сознание, а некоторые, упав с закатившимися глазами и вывалившимися языками, так уже больше в себя и не приходили.

Чтобы воодушевить бойцов своим примером, Бабур и Хумаюн сами взялись за лопаты и работали не покладая рук, выгребая землю, а потом, в тяжелых корзинах, затаскивая ее на валы.