Читать книгу - "Он спас Сталина - Анатолий Терещенко"

К великому сожалению, он услышал «пламенный зов» для пролития не своей, а чужой крови. Она разлакомила вампира. Нарком внутренних дел уже кровью одного дня и одного человека не мог насытиться. Он постепенно становился упырем.

Массовые репрессии периода ежовщины осуществлялись руководством страны на основании «спущенных на места» лубянским наркомом цифр «плановых заданий» по выявлению и наказанию так называемых врагов народа.

Согласно оперативному приказу от 30 июля 1937 года № 00447, цифры на утверждение представлялись местными органами согласно имевшейся у них информации об опасности тех или иных лиц. В том числе особо выделялись уголовники. Приказ № 00447 был следствием резолюции Сталина от 2 июля 1937 года «Об антисоветских элементах».

В ходе ежовщины к арестованным нередко применялись пытки. Не подлежавшие обжалованию приговоры к расстрелу часто выносились без судебного разбирательства и немедленно приводились в исполнение.

Основными предпосылками ежовщины как родоначальницы «Большого террора» было:

— поголовное огосударствление большевиками всех сторон общественной жизни;

— «Ленинский призыв» 1924 года, открывший шлюзы прохождению в партию расчетливых карьеристов;

— убийство 1 декабря 1934 года Леонидом Николаевым выстрелом в затылок Сергея Мироновича Кирова (Кострикова). Большинство современных исследователей считают, что убийца руководствовался личными мотивами — обидой или ревностью. Версия о ревности опирается на свидетельские показания о любовной связи Кирова с Матильдой Драуле, женой Леонида Николаева.

Уже спустя несколько часов после убийства С.М. Кирова официально было заявлено, что он стал жертвой заговорщиков — врагов СССР, а Президиум ЦИК СССР в тот же день принял постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик».

В нем, в частности, говорилось, что:

«Следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком. Судебным органам — не задерживать исполнение приговоров…»

Последовавшие затем массовые репрессии против партийных, хозяйственных и военных руководителей СССР получили название — ежовщина.

Однако многие считают, что парадигмой «Большой чистки» 1937–1938 годов явилась разработанная Сталиным доктрина «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма».

Это был тот фон, на котором воспитывался начинающийся чекист, а в будущем военный контрразведчик с интересной, а скорее «качельной» судьбой со взлетами и падениями. Он достойно зарекомендовал себя на зримом незримом фронтах Великой Отечественной войны.

Каждая смена руководителей на Лубянке обязывала чекистские низы пересматривать отношение к недавней прошлой своей деятельности и деятельности своих руководителей, нередко ошельмованных веянием той самой ежовщины, а потом со временем и хрущевщины.

Но вот что интересно — ЧК действовала по указке партийных органов, руководители которых оставались в тени, вне подозрений, хотя генераторами антинародных акций, в том числе и репрессий, являлись именно они.

* * *

Как положительно зарекомендовавшего себя сотрудника госбезопасности, Николая Григорьевича Кравченко кадровые органы в октябре 1936 года направляют слушателем спецкурсов НКВД УССР, открывшихся в Харькове. Здесь молодой оперативник постигает азы научно-профессионального подхода при осуществлении контрразведывательной деятельности на разных направлениях чекистской практики.

В мае 1938 года он успешно завершает учебу и назначается начальником отделения 4-го отдела Управления государственной безопасности УНКВД по Харьковской области, а в июне того же года с головой окунается в работу органов военной контрразведки.

Его назначают сначала оперуполномоченным, а потом помощником начальника 9-го отделения, начальником отделения Особого отдела Харьковского военного округа. Эти три должности он проходит практически за один год — с июня 1938 года по июль 1939 года. В то время многие будущие крупные руководители военной контрразведки фронтов проходили «сквозняком» эти должности.

В конце июля тридцать девятого он был вызван кадровиками Особого отдела Харьковского военного округа, где ему предложили должность начальника Особого отдела НКВД Одесского гарнизона. На этой должности он проработал лето и осень. А в ноябре его назначают начальником 1-го отделения, а вскоре избирают секретарем партбюро Особого отдела НКВД Одесского военного округа, где он прослужил до начала войны.

Одесса ему очень нравилась умеренно континентальным климатом, с мягкой зимой и теплым, иногда знойным летом, чем-то напоминающим малую родину. Он восхищался красотой культурных объектов, любил отдохнуть с коллегами на песчаной «Лузановке» или пройтись по Приморскому бульвару. Но такие минуты редко дарила судьба военному контрразведчику.

Все дни его были заполнены неспокойной службой. Он ею жил, как и многие его коллеги в Особом отделе округа. Его воинские части находились в южноевропейском подбрюшье страны и граничили с Румынией. Эта соседка была воинственно настроена к Советской России и стала вскоре сателлитом фашистской Германии. Неизбежность войны здесь ощущалась объемнее, зримее, ярче, и деятельность румынской разведки чувствовалась явственнее, чем в глубинке УССР.

Новый 1941 год сотрудники отдела встречали все вместе, так здесь было принято. Традиции соблюдались и чтились. Коллективизм давал знать о себе. С крутящихся пластинок патефона слетали песенные и танцевальные мелодии. Отдыхающие кружились в вальсах. Аккордеонисту тоже не давали долго перекуривать, загружали по полной. В часы таких празднеств не хотелось думать о войне, но она не отпускала от себя надолго. У Николая, высокого, статного брюнета-холостяка, не было отбоя от женского пола. И он приглашал их на очередной танец, но чаще дамы его выводили в круг танцплощадки…

* * *

В апреле сорок первого руководство Особого отдела округа довело до оперативного состава информацию о том, что в Красной армии начались реформы. Кроме того, на чекистских занятиях выступали представители штаба округа, которые информировали, что в подчиненных им стрелковых войсках вводится штат военного времени. Стрелковая дивизия включала теперь три стрелковых и два артиллерийских полка, противотанковый и зенитный дивизионы, саперный батальон и батальон связи, тыловые части и учреждения.