Читать книгу - "Сербия на Балканах. XX век - Константин Никифоров"

Принципиальных различий между конституциями 1903 г. и «видовданской» относительно трактовки парламентаризма не было. Различия были в парламентской практике. В Королевстве СХС она намного чаще противоречила провозглашенным принципам, чем это было в начале века^[56]. Разница была и в восприятии парламентаризма у Петра Карагеоргиевича и его сына. Во время войн и переходного периода Александр привык править единолично, привык обходиться без парламента. Привыкли к этому и политические партии, и население, среди которых парламентаризм и раньше не успел как следует укорениться.

Видовданская конституция наделяла избирательным правом только мужчин. Для женщин предстояло разработать специальный закон. Но он так и не был принят, и женщины первый раз проголосовали только в 1945 г., уже в совершенно иных условиях^[57].

Первым парламентом нового югославского государства стала сама Учредительная скупщина. По указу короля именно она была преобразована в Народную скупщину, после того как принятием конституции Королевства СХС Учредительная скупщина исчерпала свои полномочия.

Выборы в Учредительную скупщину определили четыре главные политические силы королевства: две правящие сербские партии – Радикальная и Демократическая и две оппозиционные – Хорватская народная крестьянская партия и Коммунистическая партия. Первые две партии ожесточенно боролись друг с другом, а оппозиция оказалась внесистемной. Коммунисты фактически взяли курс на насильственное свержение существующего строя, а Хорватская народная крестьянская партия отказалась участвовать в работе Учредительной скупщины. В начале декабря 1920 г. она по предложению своего лидера С. Радича была демонстративно переименована в Хорватскую республиканскую крестьянскую партию (ХРКП). Руководство партии заявило о своем намерении добиваться созыва Хорватского сабора и провозглашения независимой Хорватской крестьянской республики. В результате обе партии были запрещены: КПЮ еще в конце 1920 г., а ХРКП – в самом начале 1925 г.

В отличие от ХКРП, сумевшей сплотить вокруг себя все хорватское население, сербские партии не только враждовали между собой, но и действовали в основном только на территории Сербии. «Пречанские» (то есть проживавшие в бывшей Австро-Венгрии за реками Дунай, Сава и Дрина) сербы были фактически предоставлены сами себе.

Только в 1925 г., после ареста С. Радича, руководство ХРКП заявило, наконец, о признании Видовданской конституции и династии Карагеоргиевичей. Из названия партии было исключено слово «республиканская», и она была переименована в Хорватскую крестьянскую партию (ХКП). На основе этого заявления и последовавших соглашений было создано коалиционное правительство из представителей Радикальной партии и ХКП, а сам Радич выпущен на свободу. После тюремных нар он попал сразу в министерское кресло.

Итак, можно сказать, что переходный период длился в Хорватии вплоть до 1925 г. В течение этого времени ведущая хорватская партия саботировала центральную власть, в Хорватии сохранялась старая административная система и не применялись многие законы^[58]. Не лучше было и в других исторических областях страны. Фактически все еще существовало шесть различных правовых систем со своим законодательством и судопроизводством. В итоге за одно и то же преступление в разных областях наказывали по-разному. Многочисленные правовые пустоты заполняло нормотворчество самого Александра Карагеоргиевича^[59]. В этом смысле можно сказать, что переходный период длился даже до 1929 г.

Относительное сотрудничество ХКП и радикалов продолжалось всего около двух лет. (И даже в течение этого времени Радич, хотя и вошел в состав правительства, продолжал его критиковать.) В конце 1927 г. ХКП и выделившаяся из Демократической партии Независимая демократическая партия С. Прибичевича, выступавшего до этого с позиций убежденного монархиста и централиста, договорились о создании Крестьянско-демократической коалиции. Образовывался единый фронт всех ведущих «пречанских» политических сил против центральной власти. В определенной степени «Пречанский фронт» был обновлением Хорватско-сербской коалиции начала века^[60]. Одновременно общесербский политический фронт был окончательно раздроблен.

Между Крестьянско-демократической коалицией и правительственным большинством в скупщине разгорелась ожесточенная борьба, усугубившая хронический политический кризис, в том числе кризис парламентаризма. В стенах скупщины раздавались взаимные оскорбления и угрозы, часто доходило и до выяснения отношений на кулаках. В июне 1928 г. во время дебатов в скупщине депутат от Радикальной партии П. Рачич из пистолета убил двух хорватских депутатов и смертельно ранил С. Радича. «Видов-данский» парламентаризм запомнился именно этим трагическим эпизодом.

По мнению хорватского историка Иво Голдштайна, «покушение на Радича и его соратников оказало шокирующий эффект на положение в Хорватии». Оно не только решило судьбу парламентаризма в Королевстве СХС, но имело и другие далеко идущие последствия. На многие годы вперед это покушение травмировало хорватское общество и хорватско-сербские отношения. И более того: «Убийство Радича и его партийных коллег стоит в начале процесса распада Югославской монархии»^[61].

Интересно, что при жизни Степана Радича даже в Хорватии многие его остро критиковали. Однако когда он погиб, то все признали его заслуги, и он превратился в «Великую Личность»^[62]. Много позже подобная метаморфоза произошла с сербским премьером Зораном Джинджичем. Не будучи популярным при жизни, после трагической гибели он превратился в символ сербской демократии.

По некоторым данным, и за союзом радикалов с ХКП, и за созданием Крестьянско-демократической оппозиции стоял король Александр. Его целью было недопущение единого политического фронта сербских сил, ослабление Радикальной партии и парламента путем постоянной внутрипартийной борьбы, которую разжигал Радич. Король мог выступать в этой ситуации в роли арбитра и готовить почву для захвата всей полноты власти. По сути, скупщина была не особенно нужна ни основным партиям, которые договаривались друг с другом вне парламентских процедур, ни, тем более, Александру Карагеоргиевичу. Сам С. Радич требовал от него решительных действий^[63].