Читать книгу - "Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд"

Эта юношеская прогулка произвела на Амундсена глубокое впечатление. С того дня он регулярно ходил в долгие лыжные походы, в основном по Нордмарку. Трудно сказать, насколько они помогли в подготовке к карьере полярного исследователя, а насколько предпринимались ради удовольствия. Одно, конечно же, не исключает другого.

В школе Амундсена, похоже, запомнили не столько за энтузиазм в учебе, сколько за упрямство и непоколебимую честность. Как-то ему пришлось защищать своего одноклассника от учителя, попытавшегося опорочить его происхождение; в другой раз – заступаться за учителя из-за несправедливого обвинения, пока в защиту этого учителя не выступил директор школы-.

А вот учился Руаль Амундсен стабильно плохо. Настолько плохо, что директор школы отказал ему в сдаче выпускного экзамена из страха быть опозоренным фатально неуспевающим учеником. Амундсен не особенно стремился получить свидетельство об окончании школы, но еще меньше хотел слышать упреки в его отсутствии. Лишь из упрямства он записался на экзамен как независимый кандидат, чтобы не бросить тень на школу. И в июле 1890 года сдал экзамен, с большим трудом, но сдал. Он добился своего – и директор школы, как полагали многие, – тоже.

Спустя некоторое время после обретения долгожданной студенческой шапки Амундсен, которому уже исполнилось восемнадцать, поступил на медицинский факультет университета Христиании^[5]. Он не стремился к этому, но так хотела мать. Оправдание было только одно: все расходы контролировала она.

По закону наследство отца в итоге следовало разделить поровну между всеми братьями. Но вначале оно полностью перешло к Густаве, ставшей обладательницей больших доходов. Руаль, конечно, понимал, что ему следует учитывать мнение матери по поводу его учебы как минимум для того, чтобы наслаждаться ощутимыми суммами, выделяемыми на карманные расходы, и избегать ненужных конфликтов. Несмотря на нежелание учиться (или отсутствие способностей), он совсем не возражал против студенческой жизни, по крайней мере, временно.

Вскоре после поступления в университет он переехал в отдельную удобную квартиру, забрав с собой в качестве служанки свою старую няню Бетти-. Густава продала «Малый Ураниенборг» и переехала в пансион. Она так и не вышла замуж во второй раз. По-видимому, эмоционально она была привязана только к членам собственной семьи.

Отношение Амундсена к ней лучше всего характеризует одно точное слово – жалость. Немалую роль в их взаимоотношениях играло четкое соблюдение договора. В обмен на независимость и финансовую поддержку он учился тому, что выбрала Густава. Достигнув совершеннолетия, он мог чувствовать себя морально свободным от этих обязательств.

Но Руаль не обольщался – это казалось очевидным. По складу своего ума он не был приспособлен к формальному обучению и сдаче строгих экзаменов. Свое мастерство в другой области он доказал самым исчерпывающим образом, а здесь ему не помогала никакая мотивация. Трудно сказать, насколько неприязнь к медицине гнездилась в неприятии предмета, а насколько – в уверенности, что, как бы сильно он ни пытался, это не поможет ему сдать экзамены. Руалю нужно было найти себя – как раз то состояние, в котором (иногда) есть единственный разумный ответ: не делать ничего особенного.

Норвегия приближалась к обретению суверенитета, и все аспекты цивилизации – политика, промышленность, искусство – стремительно развивались. Страна пыталась компенсировать поздний старт. Помимо Нансена и Ибсена у норвежцев был Григ, который вывел народные мелодии на музыкальную сцену. Эдвард Мунк, один из ярчайших представителей экспрессионизма в живописи, предвосхитивший отражение психических процессов в искусстве. Это были местные имена, вырвавшиеся из своей среды. За ними уже шли другие талантливые соотечественники Амундсена, такие как писатель Кнут Гамсун, предтеча экзистенциализма. Но при всех своих талантах стране грозило чувство клаустрофобии. Христиания представляла собой, без сомнения, маленькую столицу маленькой страны на периферии Европы. Все население Норвегии в 1880 году составляло один миллион восемьсот тысяч человек, в то время как численность населения Великобритании достигала двадцать миллионов. Как сказал один норвежский писатель, во многих смыслах

быть гражданином маленькой страны очень трудно. Человек одаренный не получает в ней столько же, сколько в большой. В такой маленькой стране большой человек – словно цыпленок, готовый вылупиться из яйца. Или он разобьет скорлупу на куски, или задохнется.

Страна переживала трудные времена. Индивидуализм эпохи нашел в Норвегии благодатную почву. Страна, как сказал один из ее историков, была слишком мала. В ней едва хватало места для всех этих уникальных, непримиримых, вздорных, самоуверенных, непреклонно независимых личностей, встречавшихся на каждом шагу.

Культ индивидуального в Норвегии был развит впечатляюще сильно. Ибсен очень точно отразил это в «Бранде» – драматической поэме о деревенском священнике, пожертвовавшем всем ради полного раскрытия собственной индивидуальности. Бранд, герой поэмы, говорит так: