Читать книгу - "Тайные операции ВЧК - Давид Голинков"

По словам Я. Н. Спиридонова, заговорщики имели сведения о том, что Ленин часто приезжает на квартиру В. Д. Бонч-Бруевича, в дом № 57 по Херсонской улице, неподалеку от Перекупного переулка, где проживала и содержала небольшую лавку знакомая Осьминина – некая О. В. Салова. Осьминин предложил Саловой принять в ее лавку приказчиком солдата Спиридонова, который мог бы, находясь поблизости от квартиры Бонч-Бруевича, проследить за появлением там В. И. Ленина. Салова отказалась. Тогда Осьминин попросил ее познакомиться с домашней работницей Бонч-Бруевича и выяснить через нее, когда у них бывает В. И. Ленин, но опять получил отказ. Спиридонов попытался устроиться дворником в доме, где жил Бонч-Бруевич, и некоторое время сам следил за ним. В конце концов, у него заговорила совесть, и он решил рассказать обо всем Бонч-Бруевичу.

В связи с показаниями Спиридонова в ночь на 22 января Чрезвычайная комиссия по охране города Петрограда произвела одновременно аресты Саловой, Ушакова, Некрасова, Зинкевича и Мартьянова. Осьминин был арестован на следующий день в помещении «Союза георгиевских кавалеров» по Захарьевской улице, 14. Здесь же были найдены бомбы, гранаты и несколько винтовок.

Задержанные Ушаков, Осьминин, Некрасов и другие заговорщики сознались в том, что разрабатывали план нападения на В. И. Ленина, с тем чтобы захватить его в качестве заложника (или, как показал Спиридонов, убить). На вопрос, с какой целью они замышляли это злодеяние, подпоручик Ушаков ответил, что они хотели таким путем заставить большевиков прекратить борьбу с контрреволюцией.

Заговорщики принадлежали к группе военной молодежи, связанной в прошлом с «Комитетом спасения родины и революций» и «Союзом защиты Учредительного собрания». Арестованные раскаивались в своей деятельности, а Ушаков заявил, что теперь он осознал свое заблуждение и что «все те ложные сведения, которые в изобилии он получал на фронте против большевиков из буржуазной прессы, теперь совершенно выветрились из его души».

Официальное сообщение об аресте этой антисоветской группы заканчивалось так: «Являются ли эти слова (слова Ушакова. – Д. Г.) только отводом или искренним заявлением, судить пока трудно, но несомненно, что этот молодой человек, бывший адъютант главнокомандующего Московским округом полковника Грузинова, отличавшийся большой храбростью и решительностью во время Февральской революции, переживает большую душевную тревогу»^[50].

В. Д. Бонч-Бруевич впоследствии рассказывал: «По логике вещей все главные виновники покушения, конечно, должны были быть немедленно расстреляны, но в революционное время действительность и логика вещей делают огромные, совершенно неожиданные зигзаги, казалось бы, ничем не предусмотренные. Когда следствие уже было закончено, вдруг была получена депеша из Пскова, что немцы двинулись в наступление… Все дела отпали в сторону. Принялись за мобилизацию вооруженного пролетариата для отпора немцам.

Как только было распубликовано ленинское воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!», из арестных комнат Смольного пришли письма покушавшихся на жизнь Владимира Ильича, просивших отправить их на фронт на броневиках для авангардных боев с наседавшим противником.

Я доложил об этих письмах Владимиру Ильичу, и он сделал резолюцию: «Дело прекратить. Освободить. Послать на фронт».

И вот те, которые еще вчера были у нас на следствии и сидели под строгим арестом, ожидая неминуемого расстрела, спешили броситься в головной ударной группе в атаку на немцев»^[51].

* * *

Между тем в недрах антисоветского подполья готовились новые террористические акты.

20 июня 1918 г. в Петрограде проходили рабочие собрания в связи с кампанией перевыборов в Советы. На этих собраниях выступали виднейшие деятели большевистской партии, в том числе член президиума Петроградского Совета, комиссар по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарский. Во время поездки Володарского по городу автомобиль из-за нехватки горючего остановился на одной из пустынных улиц, недалеко от фарфорового завода. В. Володарский и сопровождавшие его сотрудницы Смольного, Н. А. Богословская и Е. Я. Зорина, выйдя из автомобиля, направились к находившемуся поблизости зданию районного Совета. В это время на улице появился неизвестный, который, по-видимому, узнав Володарского, быстро направился к нему и, приблизившись, сделал в него несколько выстрелов в упор, а затем бросился бежать. За убийцей погнались люди, находившиеся недалеко от места происшествия, но он, бросив бомбу, скрылся. Володарский, смертельно раненный в сердце, скончался на месте^[52].

Обнаружить убийц Володарского тогда не удалось. Расследование, продолжавшееся до 28 февраля 1919 г., не дало результатов^[53].

…В пятницу 30 августа 1918 года в десятом часу утра на Дворцовой площади в Петрограде появился велосипедист. Он остановился у дома № 5, где в то время помещались Комиссариат внутренних дел Петроградской коммуны и Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. Велосипедист – молодой человек в кожаной куртке и фуражке офицерского образца – поставил велосипед у подъезда и вошел в здание. В комиссариате был приемный день. В вестибюле ожидали посетители, и никто не обратил внимания на молодого человека, который уселся в кресло неподалеку от входной двери.

Около десяти часов утра к зданию комиссариата подъехал в автомобиле народный комиссар внутренних дел Петроградской коммуны и председатель Петроградской чрезвычайной комиссии М. С. Урицкий. Он прошел через вестибюль, направляясь к лифту. Швейцар открыл дверь лифта – и вдруг раздались выстрелы… Стрелял неизвестный в кожаной куртке, который, увидев М. С. Урицкого, подошел к нему вплотную и сделал несколько выстрелов из револьвера. М. С. Урицкий, смертельно раненный в голову, упал и на месте скончался. Убийца выбежал на улицу, схватил свой велосипед и пытался скрыться. Но вызванная дежурным швейцаром охрана погналась за ним на автомобиле по Миллионной улице. Бросив велосипед, покушавшийся вбежал в подъезд дома № 17, в котором помещалось Английское собрание. Через несколько минут переодетый убийца (поверх кожаной куртки на нем было пальто) пытался выйти на улицу, но, увидев красноармейцев, открыл по ним стрельбу и был схвачен.

В Чрезвычайной комиссии убийца назвался Леонидом Каннегисером, студентом 4-го курса Политехнического института, 22 лет. Он заявил, что является социалистом, но назвать партию, к которой принадлежит, отказался. Свое преступление объяснил политическими мотивами, утверждал, что действовал один, по собственной инициативе, вне связи с какой-либо организацией или партией.

Выяснилось, что Каннегисер происходит из богатой семьи, при Временном правительстве был юнкером Михайловского артиллерийского училища, состоял в партии народных социалистов и являлся председателем секции юнкеров – «социалистов».