Читать книгу - "100 дней между жизнью и смертью - Лилия Кох"

9:00

Доброе утро! Как спалось? Хорошо? Я тоже сегодня выспалась! Вчера до глубокой ночи никак не могла уснуть, пока не пришла Ирис и не заболтала меня.

– Как поживает наша маленькая бунтарка?

В ее словах всегда так много любви и принятия. Рядом с Ирис я словно погружаюсь в теплые объятия и греюсь в ее одобряющем взгляде.

– На войне как на войне! – бодро ответила я.

– Расскажи, как прошел твой день? Что хорошего происходит в твоих письмах?

– Ах, Ирис! Сегодня не лучший день, мне больно и грустно.

– Все пройдет, нет ничего, что надолго задерживалось бы в нашей жизни, ни люди, ни события, ни чувства, ни эмоции, ни боль, ни грусть, ни радость.

Ирис никогда не пытается копаться в причинах происходящего, мне это и не нужно. Порой мне кажется, что ее предназначением и миссией в жизни является создание пространства любви и тепла. Никаких доводов, анализов, размышлений. Только успокоение и поддержка. Знаю, что бы я ни сказала ей, ответ на беды и радости у нее один: «Все изменится». И за короткое время нашего общения пришлось убедиться в этой, казалось бы, простой, но очень мудрой и глубокой истине. Каждый день, каждый час и каждое мгновение все меняется, проходит одно и приходит другое. Плохое, хорошее – все циркулирует с одинаковой периодичностью, независимо от нашего желания удержать то, что мы субъективно оцениваем как «хорошо», и избавиться от такого же субъективно «плохого». Хм, с каждым днем и событием я все больше убеждаюсь в этом. Стоит лишь присмотреться, прислушаться, и этот факт станет очевидным каждому. Но не каждый может или хочет остановиться, присмотреться и прислушаться к себе и своей реальности. В этом случае жизнь сама останавливает нас и разворачивает лицом к себе, внутрь себя… чтобы мы увидели и осознали эти очевидные истины. Это то, что происходит сейчас со мной…

И вчера, как обычно в разговоре с Ирис, я не заметила, как заснула.

А сегодня с утра уже много новостей. Мне сделали рентген и УЗИ для обследования сердца и легких, а еще медсестра сказала, что скоро меня освободят от еще одного дренажа. Дренажей было три, один в спине и два в груди, как всегда боюсь, когда их вынимают, хотя знаю: как только во мне не останется ни одного «провода», я смело смогу проситься домой. Ты же знаешь, как я хочу домой!

Медсестра только что закрыла за собой дверь, готово! Она наклеила пластырь на очередную дыру, которая образовалась от дренажа, и все! Даже не очень больно!

Зато я хорошенько позанималась сегодня, меня очень радует, что двигаюсь я уже лучше, и рука постепенно начинает слушаться!

Сегодня утром приходила Надин, потом папа и все… на сегодня больше никого, хотя еще так рано. Хорошо, что хоть неделя пролетает быстро. За исключением тех дней, когда тебя нет. Они длятся целую вечность.

16:00

Только я уснула, как раздался звонок. Как же приятно слышать твой голос! И так приятно осознавать, что с каждым днем я намного лучше понимаю немецкий. Уже почти спокойно могу общаться с тобой, с Кристин и Ивонн по телефону! Еще пару месяцев назад я не могла себе этого позволить, зато теперь!.. Я улучшаюсь! Медленно, но верно!

Все-таки я ужасно любопытная, и не всегда это хорошо. Опять разглядывала свою спину в зеркале, очень интересно было. Ты даже представить себе не можешь, как это выглядит! О мою маленькую, некогда хорошенькую спинку словно тушили сигареты.

Помнишь, ты сказал, что я само совершенство, без единого изъяна… теперь во мне, точнее на моем теле, огромное количество неисправимых изъянов, и нечто уродливое найти проще, чем красивое, и это еще не все…

А ведь твоей матери тоже пришлось немало пережить. Инес очень сильная, если смогла все выдержать. С первого взгляда и разговора я поняла, что это за женщина. Удивительно, у нас с твоей мамой дни рождения почти в один день! У меня двадцать первого марта, а у нее двадцать второго! Наверное, поэтому мы сразу поняли, приняли друг друга и испытываем взаимную симпатию. Да, и заболели мы одинаковой болезнью, в одинаковое время, с разницей в десять лет. Это удивительно… Она так мужественно прошла этот путь. Для меня она прекрасный пример для надежды и подражания. У меня тоже все получится, я знаю!

Тебе очень повезло, что она такая! Наверное, это единственная женщина в твоей жизни, которая по-настоящему тебя понимает и принимает, поверь, не все матери такие. Не каждая мать может одновременно быть сильной и жесткой и в то же время понимающей и не пытающейся диктовать и навязывать свою волю. Так же как и то, что далеко не все родители в состоянии настолько уважать своих взрослых детей. Мне бы тоже очень хотелось быть такой для Германа, этому придется еще долго учиться.

Моя мама тоже очень сильная личность. Бедная моя, она даже не знает, что я в больнице. Но как я могла рассказать ей об этом, если она сама вот уже несколько месяцев тоже находится в больнице между жизнью и смертью? Мы договорились с папой ничего ей не говорить. Сказали только, что я с тобой в отпуск на пару недель уехала. Да, это вранье, но сказать ей правду сейчас нельзя, это убьет ее. Возможно, позже, когда мы вместе будем дома и сможем поговорить с глазу на глаз. Так странно: мы заболели почти одновременно, сначала мама, а через несколько месяцев я. Никогда не смогу понять и простить врачей, которые не обращали внимания на ее жалобы. Бедная мамочка, родная моя, она так жаловалась на боли в животе, а врачи за несколько месяц жалоб не могли взять анализ мочи и крови. Как это возможно? Спустя несколько месяцев почки отказали безвозвратно…

Это случилось через полтора года после нашей эмиграции в Германию. Мама единственная сопротивлялась этому переселению. Мы с отцом, в отличие от нее, были полны энтузиазма и желания переезда и вообще перемен.

Очень хорошо помню свои мысли, чувства и впечатления, когда мы попали во Фридланд, лагерь для переселенцев. О том, что повсюду все аккуратно и чисто, я была наслышана, поэтому лощеные дорожки, стриженые газоны и цветы на клумбах меня ничуть не удивили. Маленькие домики барачного типа, внешне похожие на те, что когда-то были в пионерских лагерях. В каждом много комнат и куча кроватей. Мы с Германом спали на двухъярусной. Что мне сразу бросилось в глаза, так это сотни табличек с правилами, где на непонятном нормальному русскому человеку русском очень мило было изложено все, что нам можно и что нельзя. На каждом шагу они висели на стенах, большие и маленькие, квадратные и прямоугольные. Знаешь, я видела нечто подобное у нас в старых фильмах о войне.